7.2. Коллективизация в немецких сёлах
Сплошная коллективизация включала в себя 3 основных периода. Первый период – с лета 1929 г. по март 1930 г. – характеризовался откровенно насильственным и грубым сгоном крестьян в колхозы, практически полным обобществлением их имущества вплоть до мелкого скота и домашней утвари, попыткой в качестве основной формы коллективного объединения создавать коммуны. На этом этапе основными руководящими документами по коллективизации были решения ноябрьского (1929 г.) пленума ЦК ВКП(б), постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Следствием такой политики стало всё возраставшее сопротивление крестьян насилию. В результате резко снизилось сельскохозяйственное производство, произошёл массовый забой скота (крестьяне не хотели отдавать его в чужие руки). Поголовье лошадей и крупного рогатого скота в 1929 г. сократилось на 9,2 млн. голов. С января до середины марта 1930 г. в стране произошло более 2 тыс. антиколхозных восстаний, для подавления которых использовались ОГПУ и армия. Несмотря на это, в некоторых районах (на Украине, в Поволжье, Сибири) ситуация начала выходить из-под контроля органов советской власти. Чтобы сломить сопротивление крестьянства, а заодно укрепить за счёт конфискации «кулацкого» имущества материальную базу создававшихся колхозов, с начала 1930 г. по инициативе И. Сталина начинается широкая кампания по раскулачиванию (на основании постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»). Только в 1930 – 1931 гг. было раскулачено и выселено в отдалённые районы страны на «трудовое» поселение свыше 382 тыс. крестьянских семей (1.8 млн. человек).
Отчаянное и массовое сопротивление крестьянства насильственной коллективизации заставило советское руководство изменить тактику кампании. Второй период сплошной коллективизации – с марта по июль 1930 г. Его началу положила статья И. Сталина «Головокружение от успехов» опубликованная в газете «Правда» 2 марта 1930 г. В ней признавались «перегибы» в проведении коллективизации, а вина за них возлагалась на местных руководителей. Статья вызвала сильное замешательство в рядах организаторов коллективизации и большую радость крестьян, которые поняли её основной смысл как получение права на выход из колхозов. 14 марта 1930 г. основные положения статьи И. Сталина нашли закрепление в постановлении ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», в котором подчёркивалось необходимость строгого соблюдения принципа добровольности при вступлении крестьян в колхозы, осуждались факты сплошного обобществления имущества крестьян. В качестве основной формы коллективного объединения крестьян определялась сельхозартель.
|
|
| Из недавнего прошлого (Раскулачивание). Ю. Кугач |
.%20%D0%AE.%20%D0%9A%D1%83%D0%B3%D0%B0%D1%87.jpg)
.%20%D0%90.%D0%93%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%B2..gif) |
 |
| Выступление И.В.Сталина на 16 съезде ВКП(б). А.Герасимов. | Иди, товарищ, к нам в колхоз |
В результате временного прекращения насилия по отношению к крестьянам быстрыми темпами стал развиваться процесс выхода крестьян из колхозов. Если в первых числах марта число коллективизированных хозяйств достигало 58 %, то к июню этот показатель упал до отметки ниже 24 %, на этой величине он застабилизировался до конца лета.
ХVI съезд ВКП(б) (26 июня – 13 июля 1930 г.) вновь взял жёсткий курс на завершение сплошной коллективизации, хотя темпы её проведения были несколько снижены по сравнению с первоначальными. Третий этап сплошной коллективизации – август 1930 – 1931 гг. На этом этапе колхозы и колхозники получают некоторую помощь государства и определённые льготы, резко усиливаются репрессии против кулачества. Особая изощрённо-издевательская политика проводится в отношении крестьян-единоличников. В марте 1931 г. было провозглашено, что советская власть считает «союзником» рабочего класса только колхозника, а не единоличника. Единоличник объявляется «союзником кулака». В отношении него вновь начинается произвол. У многих единоличников отбирают их наделы и дают им другие – худшего качества и вдали от деревни. В ходе хлебо-, мясозаготовок, заготовок других видов продовольствия крестьяне-единоличники получали такие разорительные нормы сдачи продовольствия государству, что были вынуждены вступать в колхозы, потому что «не оставалось другого выхода».
Тем не менее, многие единоличники не поддались шантажу. По окончании кампании сплошной коллективизации в начале 1932 г. уровень коллективизированных хозяйств в целом по стране стабилизировался на отметке 61 – 62 %, причём в основных зерновых районах страны он составлял 80 %. Процесс коллективизация продолжался до 1937 г., когда было объявлено о «полной победе колхозного строя».
В местах компактного проживания немецкого населения в целом коллективизация осуществлялась по приведённой выше схеме. Однако имелись некоторые национальные и региональные особенности.
К лету 1929 г. в колхозы было объединено 7510 хозяйств - 7 %. Курс на «сплошную коллективизацию» начал проводиться с сентября 1929 г. по мере окончания уборочной кампании, в ходе начавшейся новой очередной хлебозаготовки и в непосредственной связи с ней. Коллективизация проходила под сильным нажимом «сверху», сопровождалась массовым насилием и шантажом, привела к резкому сокращению поголовья скота (на 47 %), к обострению продовольственной ситуации. В городах, даже при нормированном потреблении, жители не получали своих скудных норм по несколько дней. Рабочие Покровска, Марксштадта, Бальцера, многих рабочих посёлков открыто осуждали политику хлебозаготовок, «нажим» на «крепких» хозяев.
3 – 6 декабря 1929 г. в Покровске состоялся объединённый пленум обкома и областной контрольной комиссии ВКП(б), который одобрил решения ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) о проведении сплошной коллективизации, объявил АССР НП районом сплошной коллективизации, определил в качестве основных организационных форм объединения крестьян сельхозартель и коммуну, потребовал максимального обобществления имущества. Ответственный секретарь обкома ВКП(б) В. Вегнер направил в центр специальное письмо, в котором, приводя внушительные цифры коллективизированных хозяйств (свыше 50 %), ходатайствовал перед ЦК ВКП(б) и Совнаркомом РСФСР об объявлении АССР НП «показательным районом сплошной коллективизации». Это ходатайство было отклонено, а руководство АССР НП обвинено в «искривлении партлинии», «несвоевременном переключении на новые темпы работы». В результате В. Вегнер на посту ответственного секретаря был заменён Х. Горстом.
8 – 11 декабря 1929 г. в Республике прошёл 1-й съезд колхозников, на котором по инициативе заведующего сельскохозяйственным отделом обкома партии А. Вельша был принят ряд решений, резко накаливших и без того напряжённую обстановку в деревнях. Съезд постановил коллективизировать всё имущество крестьян, включая мелкий скот, птицу, домашнюю утварь. Решение съезда колхозников даже в условиях начавшейся гонки за темпами коллективизации выглядели настолько экстремистскими, что несколько позднее обком партии вынужден был отмежеваться от них, признав их «левым загибом».
Смена партийных лидеров никак не повлияла на ход сплошной коллективизации, которая продолжалась всё теми же безумными темпами. К январю 1930 г. в колхозы было загнано 73600 крестьянских хозяйств (свыше 68 %)
Всё возраставшее возмущение крестьян в последние дни 1929 г. переросло в мощный социальный взрыв. Начались массовые выступления крестьян более чем в 30 сёлах, протестовавших против огульной коллективизации и закрытия церквей. Наиболее острые формы выступления приняли в католических сёлах Каменского и Франкского кантонов. Как правило, инициаторами выступлений становились женщины. В ходе выступления крестьяне освобождали арестованных, распускали колхозы, забирали назад собственное имущество, при этом возвращалось имущество и раскулаченным крестьянам. Характер настоящего восстания принял социальный взрыв в селе Мариенфельд Каменского кантона. Восставшие разогнали сельсовет, партийную ячейку, дали отпор нескольким попыткам милиции захватить село и арестовать «зачинщиков». Восстание было подавлено лишь во второй половине января 1930 г. вооружённым отрядом ОГПУ. Репрессиям подверглось свыше 60 крестьян.
Коллективизация в АССР НП привела к резкому усилению эмиграционного движения, которое, однако, не вышло за рамки общих собраний по обсуждению этого вопроса, т. к. было быстро и жёстко было подавлено властями.
|
|
 |
|
Х.Горст |
А. Вельш |
11 января 1930 г. в район «беспорядков» прибыл председатель ЦИК АССР НП И. Шваб. В селе Келлер он провёл встречу с представителями «мятежных» сёл. В ходе выступлений делегатов вскрылись со всей неприглядностью картины массового насилия над крестьянством, создания колхозов на основе одного лишь голого принуждения, чинившегося местными партийными работниками, советским аппаратом. Так крестьянин А. Диль из села Семёновка рассказал: «Во время проведения сплошной коллективизации председателем было сказано: «Сегодня мы имеем торжественную ночь. Дело идёт или же к жизни, или к смерти. Кто к утру не вступит в колхоз, пойдёт через горы в ледяное море». Мы видим, что нам житья не будет, и записались в колхоз. Ныне нас сильно угнетают…».
 |
| АССР немцев Поволжья. Политико-административная карта |
Несмотря на обнародование десятков вопиющих фактов произвола, встреча с крестьянами не изменила убеждения руководства АССР НП в том, что крестьянские выступления были инспирированы «кулацкими элементами». К ещё более суровым выводам пришла комиссия Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) под руководством второго секретаря крайкома Ф. Густи, изучавшая причины массовых крестьянских выступлений в АССР НП, входившей в состав края. Комиссия заключила, что там существует мощная «кулацко-контрреволюционная группировка», которая, опираясь на «беспомощность и ошибки парторганизаций» республики, сумела организовать массовые «антисоветские выступления». На своём заседании 24 января 1930 г. бюро Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) потребовало от обкома АССР немцев Поволжья проведения «чистки» колхозов и советов от кулаков, строгого наказания коммунистов, допустивших в дни «беспорядков» малодушие и трусость.
Наглядное представление о ситуации, сложившейся в АССР НП, даёт письмо прокурора республики М. Кельблера к своим подчинённым в кантоны. В нём автор упрекает их за допущение массовых незаконных арестов крестьян лицами, «никакого права на производство ареста не имеющими». По словам прокурора, арестовывают «все, кому не лень»: уполномоченные ЦИКа и кантисполкомов, председатели сельсоветов и колхозов, коммунисты и комсомольцы. «Арестованные эти сидят иной раз подолгу, причём никакого производства о них не ведётся и судебно-следственным органам ничего о них неизвестно. Иногда же и сами арестовавшие успевают позабыть о них». Прокурор рекомендует всех незаконно арестованных освободить из-под стражи. Однако в нагнетавшейся партийной верхушкой атмосфере классовой ненависти к «кулацким элементам» письмо прокурора не привело к каким-либо изменениям. Так, уже 1 февраля 1930 ОГПУ АССР НП доложил обкому ВКП(б), что в январе им выявлено и ликвидировано на территории республики 9 «кулацко-повстанческих контрреволюционных группировок», в связи с этим арестовано 476 человек. Почти все арестованные являлись жителями «мятежных» сёл.
|
|
 |
 |
|
И.Шваб |
Ф.Густи | Х. Горст агитирует за колхоз |
2 февраля 1930 г. по указанию из центра и в развитие постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» Президиум Нижне-Волжского крайисполкома издал постановление «О мерах по ликвидации кулачества как класса». Предписывалось ликвидировать кулачество в крае до начала весенней посевной кампании. Каждый из округов края, а также АССР НП получили свою норму раскулачивания. Для Республики немцев Поволжья она составляла 7 тыс. хозяйств – на 1 – 1,5 тыс. больше чем в любой другой административной единице края.
Массовое раскулачивание началось с 10 февраля 1930 г. Оно вновь вызвало широкие крестьянские волнения. В защиту раскулаченных выступило подавляющее большинство сельских жителей. Во многих случаях они оказывали открытое сопротивление командам, выполнявшим задачу по раскулачиванию. Так, в сёлах Байдек и Обермонжу раскулаченные семьи удалось вывезти только через несколько дней, после введения туда воинских подразделений. Всего в 1930 – 1931 гг. из немецкой автономии было выселено 4288 семьи (24,2 тыс. человек) – 3,7 % от общей численности крестьянских хозяйств Немреспублики.
С марта 1930 г. в АССР НП началась борьба «за исправление искривлений партлинии в колхозном движении». Кампания проходила медленно, крайне противоречиво и непоследовательно, поскольку затрагивала интересы партийно-советской номенклатуры на местах. За период с марта по июль 1930 г. число коллективизированных хозяйств сократилось с 70 до 30 %. Наряду с выходом из колхозов ОГПУ констатировало развитие массового движения в крестьянской среде за возвращение в АССР НП высланных за её пределы «кулаков», возвращения имущества раскулаченным, а верующим – церквей и колоколов.
Из-за непосильных для крестьян планов и норм начавшаяся с июля 1930 г. очередная кампания хлебозаготовок проводилась очень сложно, с применением беспрецедентного «нажима» и массовых репрессий как по отношению к крестьянам, так и по отношению к партийным и советским работникам, «не обеспечившим» выполнение плана.
2 ноября 1930 г. Нижне-Волжский крайком ВКП(б) в целях «подтягивания отстающих районов по хлебозаготовкам» принял решение об организации «краевого социалистического штурма отстающих районов"» Для проведения «штурма» организовывались «штурмовые бригады» в количестве 15 – 20 человек (партийный и комсомольский актив, «лучшие колхозники»). В АССР НП было создано свыше 150 штурмбригад, представлявших собой, по сути дела, продотряды 1919 – 1920 гг. Действия штурмбригад, выполнявших взятые на себя «революционные самообязательства», существенно ужесточили хлебозаготовительную кампанию, привели к новому всплеску насилия и беспредела.
Больше всего досталось единоличникам, против которых был направлен главный удар штурмбригад. Вынужденные обеспечить себе и своим семьям хоть сколько-нибудь сносное существование, стремясь избежать дискриминации, третирования, морального и физического террора со стороны партийных, советских, хозяйственных органов и штурмбригад, единоличники вновь пошли в колхозы. Началась «вторая волна» коллективизации. До конца 1930 г. в колхозы вступило свыше 30 тыс. единоличников.
Почти всё первое полугодие 1931 г. в немецкой автономии продолжалась жёсткая хлебозаготовительная кампания, а вместе с ней и коллективизация. План хлебозаготовок был выполнен к маю ценой неимоверных усилий, больших жертв и массовых репрессий. Всего за это время из АССР НП было вывезено около 200 тыс. т. зерна – почти половина выращенного в 1930 г. урожая. Кроме того, в феврале 1931 г. республика выполнила сверхплановое «боевое задание» – в срочном порядке отправила на экспорт 400 вагонов высокосортной пшеницы.
На почве полной «выкачки» продуктов в ряде кантонов (Марксштадтском, Фёдоровском и др.) были зафиксированы факты голодания. Голодали в основном семьи единоличников и раскулаченных. А вообще к этому времени недоедание прочно становится массовым и обыденным явлением во всех городах и сёлах АССР НП. Голод делал людей покорными и послушными. К середине апреля 1931 г. число коллективизированных крестьянских хозяйств составило 85,5 %. Эта цифра послужила основанием для руководства республики направить в ЦК ВКП(б) и лично И. Сталину рапорт с докладом о завершении «в основном сплошной коллективизации в Немреспублике». Рапорт, однако, не был принят, и борьба за сплошную коллективизацию продолжалась.
 |
 |
| Колхоз в работе. Агитационный плакат. 1930 | В.Балицкий |
Центр признал первенство АССР НП в осуществлении коллективизации лишь спустя почти два месяца, когда процент коллективизации здесь достиг наивысшего по СССР уровня – 95 %, о чём и было официально объявлено. Таким образом, руководителям АССР НП всё же досталась сомнительная слава победителей в «борьбе за осуществление сплошной коллективизации в СССР». На 1 августа 1931 г. уровень коллективизации составил 98,7 %, к осени в большинстве кантонов он достиг 100 %.
|
|
 |
|
Конфискация хлеба |
Мы за колхоз! |
20 марта 1929 г. ЦК КП(б)У принял постановление «Об экономической, культурной, советской работе в немецких сёлах», которое ориентировало партийно-государственный аппарат на «решительное наступление» против «враждебных элементов» в немецких сёлах. Наложившись на коллективизационные мероприятия, это постановление придало им особую жёсткость и бескомпромиссность. 27 марта 1929 г. принимается очередное постановление ЦК КП(б)У «О выселении немцев из Николаевского округа». В соответствии с ним освобождались от депортации только те немцы, которые «добровольно» расставались со своим хозяйством и вступали в колхозы
Сотрудники ГПУ, наблюдая процесс коллективизации среди немецких колонистов, докладывали партийному руководству, что «немецкий крестьянин смеётся над понятиями кулак, бедняк и середняк. Этой разницы, по его мнению, вообще не существует в немецких колониях». Руководитель ГПУ Украины В. Балицкий после посещения немецких сёл Одесского округа в феврале 1930 г. делился своими впечатлениями: «… середняк немецкого села по своей крепости – кулак украинского села». Отсюда – значительно более высокий процент хозяйств, попавших под раскулачивание, чем в среднем по Украине, а значит и шире масштабы репрессий.
Первая волна коллективизации немецких хозяйств Украины проходила с лета 1929 г. Она не принесла больших результатов вследствие мощного сопротивления крестьянства. Число коллективных хозяйств выросло всего вдвое и к концу года не превышало четверти всех хозяйств немецких крестьян. Как реакция на политику сплошной коллективизации быстрыми темпами стало развиваться эмиграционное движение. Многие крестьяне, готовясь к выезду, прекращали ведение хозяйств, продавали имущество, дети прекращали ходить в школу. Власти стремились пресечь эмиграционное движение комплексом разнообразных мер, в том числе запретом на самовольное переселение «кулаков», распродажу ими своего имущества, путём описи имущества и ареста глав семей беженцев.
В феврале 1930 г. ЦК КП(б)У рассмотрел вопрос об эмиграционном движении Одесского, Николаевского, Запорожского, Волынского, Коростеньского, Артёмовского, Луганского, Днепропетровского и Сталинского округов. Партийные комитеты обязывались нейтрализовывать попытки «антисоветского элемента» выехать за границу.
Вторая волна коллективизации, начавшаяся с лета 1930 г., оказалась значительно эффективнее, поскольку сопровождалась беспрецедентными репрессиями. Так, в Люксембургском немецком районе к концу 1929 г. уровень коллективизации составлял 24 %, в октябре 1930 – уже 54 %, в декабре – 76 %, к концу 1931 – 95,5 %. В целом, к началу 1932 г. в Украине было коллективизировано 80 % всех хозяйств немецких крестьян (общий процент коллективизации по всей Украине в это время составлял около 70 %). Были полностью ликвидированы крупные частные хозяйства. Нет общих сведений о количестве раскулаченных немецких хозяйств, однако имеющиеся данные по отдельным немецким районам позволяют допустить, что их было несколько тысяч. Так, в Люксембургском районе было раскулачено 166 хозяйств, в Высокопольском – 69, выслано – 44 семьи. В Украине нетронутыми остались лишь крупные хозяйства колонистов – подданных Германии.
Коллективизация сопровождалась традиционной кампанией заготовок различного вида продовольствия, прежде всего зерна, что значительно усугубляло положение крестьян. Как и в Поволжье, в немецких сёлах Украины в 1930, 1931, 1932 гг. работали бригады из «активистов». Они реквизировали у крестьян остатки продовольствия, в том числе и семенное зерно, что готовило почву для голода 1932 – 1933 гг.
О масштабах и характере репрессий против немецких крестьян в период коллективизации можно судить на примере Высокопольского немецкого района. В 1930 – 1931 гг. ГПУ ликвидировало здесь 13 «контрреволюционных группировок» с общим количеством 67 человек.
Здесь коллективизация в немецких сёлах имела существенную специфику. Поездка И. Сталина в январе 1928 г. в Сибирь и личный инструктаж местного руководства по применению чрезвычайных мер для изъятия хлеба у крестьян вызвали в регионе широкую и жёсткую кампанию борьбы с «кулачеством», которая уже отсюда распространилась по всей стране. В немецких сёлах Сибири едва ли не каждый третий хозяин подходил под расплывчатую категорию «кулак». Поэтому здесь репрессии против зажиточных крестьян осуществлялись особенно масштабно. К маю 1929 г. по неполным данным в 13 округах Сибирского края было описано около 8 тыс. зажиточных хозяйств. Только в Славгородском округе на 1 декабря 1929 г. было оштрафовано 1299 хозяйств, распродано имущество 1206-ти, осуждено по статье 61 УК РСФСР 525 человек. Репрессии подстегнули эмиграционные настроения. Они захватили практически всех немецких крестьян независимо от зажиточности их хозяйств. Начавшись в конце 1928 г., эмигрантский поток постепенно разрастался, превратившись к лету 1929 г. в массовое бегство. Основная часть немецких эмигрантов направилась в Москву, пытаясь законным путём получить разрешение на выезд за рубеж. Нескольким десяткам семей удалось перебраться на Дальний Восток и там нелегально пересечь границу. Об огромных масштабах эмиграционного движения в Сибири можно судить по следующим данным. Только в Славгородском районе к осени самоликвидировалось 63,6 % общего количества немецких хозяйств. Не намного отличались данные и по другим районам компактного проживания немцев в Сибири.
Массовое бегство немецких крестьян из Сибири скомкало первый период коллективизации. Так к марту 1930 г. в Омском округе немецкое население было коллективизировано лишь на 7 %. В Гальбштадтском немецком районе на 1 июля 1930 г. в колхозы вступило 19,4 % крестьянских хозяйств. При этом крестьянство активно сопротивлялось коллективизации. 2 июля 1930 г. в Гальбштадте на почве недовольства политикой власти произошло антисоветское восстание крестьян, которое к вечеру было подавлено вооружённым отрядом ОГПУ.
Однако для подавляющего большинства немецких семей эмиграция не удалась. Тысячи людей к лету 1930 г. были насильственно возвращены к прежним местам проживания. Но теперь уже все они были нищими, так как не имели ни денег, ни имущества, ни крова. Чтобы выжить, оставался единственный выход – вступить в колхоз. Этим воспользовались власти. С лета в немецких сёлах началась новая волна коллективизации, в ходе которой материальные стимулы для разорившихся крестьян сочетались с откровенным насилием. В результате уже к сентябрю 1930 г. немецкие сёла стали лидерами коллективизации в Сибири. На 1 сентября 1930 г. среднесибирский процент коллективизации составлял 20,5 %, а в немецких сёлах он достиг 24 %. К концу года в Гальбштадтском немецком районе было коллективизировано 34,7 % хозяйств, в целом ряде немецких сёл Омского округа степень коллективизации достигла 92 – 98 %.
Решающие усилия по сплошной коллективизации немецкой деревни в Сибири были предприняты в 1931 г. Коллективизация сопровождалась массовым раскулачиванием и высылкой зажиточных крестьян «в малообжитые и необжитые северные края». Только из Гальбштадтского немецкого района в Нарым было выслано сразу 800 семей или 20 % всех жителей. В результате к декабрю 1931 г. уровень коллективизации в районе был доведён до 95,12 %. Аналогичная ситуация имела место и в других местах проживания немцев. Таким образом, коллективизация немецких сёл Сибири была завершена к концу 1931 г. В целом по Сибири коллективизация завершилась в 1937 г.
Немцы Казахстана были связаны традиционными тесными узами с немцами Сибири, поэтому сценарий коллективизации в Казахстане во многом напоминал сибирский: мощная эмиграция и потому срыв первого этапа коллективизации (лето 1929 г. – лето 1930 г.). В дальнейшем - жестокий «нажим» с применением суровых репрессий (с лета 1930 г. до конца 1931 г.). Крестьяне активно сопротивлялись. Во многих сёлах проходили активные антиколхозные выступления, применялись различные формы неповиновения. Органы ОГПУ предотвратили попытку крестьянского восстания в Боровском районе Кустанайского округа.
На Кавказе коллективизация немецких крестьянских хозяйств прошла в 1929 – 1934 гг. и достигла к концу отмеченного периода 92,5 %. В процессе коллективизации имели место раскулачивание зажиточных крестьян. Основной формой протеста стало эмиграционное движение, которое, однако, не приняло широких масштабов.
В Оренбуржье жестокая коллективизация привела к буквальному бегству немцев в Москву с намерением эмигрировать. Так к январю 1930 г. только из немецкого подрайона выехало свыше 200 семей, которые предварительно ликвидировали свои хозяйства. В целом по Оренбуржью число беглецов составляло несколько тысяч. Как и в Сибири, подавляющее большинство немцев были принудительно возвращены назад. Оставшись без каких-либо средств к существованию, они были вынуждены вступить в колхозы. В целом коллективизация в этом регионе нанесла большой ущерб немцам. Почти вдвое сократилось поголовье скота, на 10 % - посевные площади. Продуктивность созданных немецких колхозов значительно уступала суммарной продуктивности существовавших ранее индивидуальных крестьянских хозяйств. Это произошло ещё и потому, что значительная часть зажиточных хозяйств была раскулачена, а кулаки высланы за пределы региона.
|
|
|
Уничтожим кулака как класс. Современный плакат |
В Киргизии коллективизация немецких крестьянских хозяйств проводилась в основном в 1930 – 1932 гг. При этом допускались насилие и «перегибы», однако массовых репрессий не было. Ликвидация «кулацких» хозяйств осуществлялась на основе «твёрдых заданий» (т.е. заведомо невыполнимых норм). Особенностью являлось то, что на первом этапе в 1930 г. основной формой коллективного объединения крестьян были товарищества по совместной обработки земли (тозы). И только в 1931 тозы постепенно сливались и преобразовывались в сельхозартели.
Итак, по всему Советскому Союзу, несмотря на отчаянное сопротивление, немецкое крестьянство было коллективизировано, причём во многих регионах коллективизация немецких хозяйств завершилась значительно раньше, чем коллективизация соседних русских, украинских и др. хозяйств. Очевидно, в этом не последнюю роль сыграла местная немецкая партийно-советская номенклатура. Уже говорилось, что среди немцев был слой людей, безоглядно принявших большевистский режим, фанатично служивших ему верой и правдой. Коллективизацию и раскулачивание в немецких сёлах проводили те же немцы-односельчане, а не кто-то со стороны. Свою малочисленность эти люди компенсировали недюжинным упорством и педантизмом в достижении цели, особой жестокостью и непреклонностью. Именно этим людям как раз и удалось немецкую деревню, ещё зимой 1929 - 1930 гг. бушевавшую массовыми протестами против коллективизации, к концу 1931 г. поставить на колени.