4.1. «Великие реформы» 1860-х – 1870-х гг. в России и их влияние на положение немцев России
|
|
| Александр II |
«Великие реформы» - таково общее название преобразований, осуществлённых правительством императора Александра II, после поражения России в Крымской войне. Преобразования должны были остановить всё более явное отставание России от наиболее развитых стран мира, открыть дорогу для её вхождения в индустриальное общество, освободиться от наиболее одиозных порядков, компрометировавших Россию на мировой арене. Совершенствование общественной системы и ликвидация крепостничества всё более осознавались как безотлагательная потребность.
«Великие реформы» включали в себя крестьянскую реформу 1861 г., земскую реформу 1864 г., судебную реформу 1864 г., цензурную реформу 1865 г., городскую реформу 1870 г., военные реформы 1860-1870-х гг., морские реформы 1850-1860-х гг., финансовые реформы 1860-х гг., университетскую реформу 1863 г. Реформы привели к отмене крепостного права и политическому освобождению российского крестьянства, расчистили многие феодальные завалы на пути к индустриальному обществу и создали условия для быстрого развития капитализма в стране, положили начало развитию местного самоуправления, заложили зачатки гражданского общества, правового государства, способствовали укреплению военного и морского могущества России.
Реформы делали российское общество более универсальным и в этом плане они напрямую коснулись немецких колонистов. Важнейшую роль в судьбе немцев России сыграл принятый 4 июня 1871 г. Указ Александра II, который отменил все привилегии колонистов, имевшиеся у них ещё со времён Екатерины II.
Прежде всего, отменялся колонистский статус и особое управление колонистами. Немецкие крестьяне переводились под общее российское управление и получали статус поселян-собюственников – точно такой же, что был у русских крестьян после их освобождения от крепостного права. Немецкие сёла, округа и волости переходили в прямое подчинение органов государственной власти тех уездов, губерний и областей, на территории которых они располагались. Всё делопроизводство в немецких селениях переводилось на русский язык. Поселяне–собственники обязались содержать в колониях школы для обучения русскому языку. Кроме того, колонисты были поставлены и в более жёсткие экономические условия. В частности, у них могла быть отобрана земля, которую они не обрабатывали и не использовали в сельскохозяйственном производстве.
Конечно, происходившие изменения делались в интересах всего российского государства и общества. Сохранявшаяся кастовая замкнутость немцев всё более становилась анахронизмом в условиях быстро набиравших скорость интеграционных процессов в различных сферах общественной жизни. Тем не менее, для немцев, особенно на первых порах, нововведения создали существенные проблемы. Прежде всего, надо было отвыкать от своей исключительности, учиться жить и трудиться в условиях действия универсальных законов, единых для всех. Надо было осваивать русский язык, как государственный, приобретать навыки общения со своими соседями других национальностей, надо было интегрироваться в ту общественную систему, которая существовала раньше как бы за пределами колонистской жизни, а теперь вобрала колонистов в себя. Для отстаивания своих интересов теперь надо было активно внедряться в систему местного земского самоуправления, находить там своё место. Отстаивая свои интересы, надо было учитывать интересы соседей.
Негативным фактором стало разобщение немецких колоний. Находившиеся в одном регионе сёла теперь оказались разделёнными границами различных уездов и даже губерний. Это вело к постепенному ослаблению связей между ними, а следовательно постепенно снижалось чувство принадлежности к единой национальной группе.
Все обозначенные выше проблемы заставили некоторых представителей немецкого населения России считать, что по отношению к ним стала проводиться русификаторская политика, имевшая своей конечной целью исчезновение немцев как этноса.
Тем не менее, в целом немцы восприняли реформы достаточно спокойно и стали довольно быстро приспосабливаться к новым условиям жизни. К примеру, в Камышинском уезде Саратовской губернии немцы почти сразу же после реформы сумели получить большинство в уездном земском собрании. Оно состояло из 46 гласных: 23 от земледельцев и промышленников, 5 от города Камышина и 18 от сельских обществ. От последних колонисты имели лишь 7 мест против 11 от русских крестьян; городские гласные были всегда исключительно русские; но от земледельцев и промыщленников колонисты выставляли 18-20 человек., так как русских земледельцев в уезде было мало, в то время как сарпиночных колонистов-промышленников с оборотом не ниже 6 тыс. рублей, дававших ценз на выборах, насчитывалось до 30 человек.
В течение восьми трёхлетних сроков председателем Камышинской земской управы избирался П. Е. Ляук, он пользовался непререкаемым авторитетом среди населения уезда без различия национальности за свою исключительную честность, порядочность, добросовестность и умелое руководство. Благодаря деятельности П. Е. Ляука Камышинское уездное земство считалось одним из лучших земств России. Аналогичные факты имели место и в других регионах, где жили немцы.
В целом, после отмены колонистского статуса и связанных с ним кастовых ограничений, многие немцы из колонистов нашли себя на поприще государственной и общественной деятельности, стали видными и известными инженерами, врачами, учёными, творческими работниками, предпринимателями.
В то же время отмена колонистских привилегий и особенно введение всеобщей воинской повинности в России привели к появлению и довольно быстрому росту эмиграции немцев из России. Наиболее активно эмиграционное движение развилось среди меннонитов. Необходимо, однако, отметить, что эмиграция в Америку была обусловлена не 
только политикой самодержавия, но и эволюцией этноконфессиональной общности меннонитов в пореформенной России. Социальное расслоение, нерешенный земельный вопрос, религиозные разногласия, столкновения с русским капиталом также влекли за собой миграцию меннонитов, как, впрочем, и остальных немцев, за океан, где существовала возможность достаточного приобретения земли и приложения капиталов.
Ещё одним жёстким ударом по жизненным устоям бывших колонистов стало введение в России вместо рекрутского набора всеобщей воинской повинности. Это произошло 1 января 1874 г. путём оглашения специального Манифеста императора. Бывшие колонисты, в соответствии с этим Манифестом, подлежали призыву на военную службу.
Устав о воинской повинности 1874 года закрепил сложившуюся ранее систему "жеребьёвки" (Она применялась, когда количество военнообязанных превышало количество призывавшихся на военную службу), отменил выкуп и заместительство (за исключением замены родным или двоюродным братом). Военная служба подразделялась на службу в постоянных войсках и в ополчении, а служба в постоянных войсках на действительную службу и службу в запасе армии или флота. Призывной возраст устанавливался в 21 год . Общая продолжительность службы в Сухопутных войсках 15 лет, из них действительная служба 6 лет, в запасе 9 лет; на флоте 10 лет, из них действительная служба 7 лет и 3 года в запасе. В дальнейшем, в целях накопления военнообученного резерва, срок действительной службы сокращался до 5-и (1876 г.), 4-х (1878 г.), а после русско-японской войны 1904 – 1905 гг. – до 3-х лет (Указ от 7 марта 1906 года).
Введение всеобщей воинской повинности немецкое население России встретило достаточно настороженно. Оно вызывало страх, опасение за своё будущее и привело даже к некоторому усилению эмиграционного движения. В период с 1874 по 1881 только из Саратовской губернии выехало около 500 семей (2% немецкого населения губернии). Однако постепенно колонисты успокоились, поскольку призыв на военную службу носил достаточно ограниченный характер. Так, немцы Поволжья ежегодно поставляли в армию всего от 800 до 1500 новобранцев. Отрыв такого незначительного числа рабочих рук не наносил какого-либо ощутимого ущерба хозяйствам колонистов.
Резкое неприятие всеобщей воинской повинности имело место у меннонитов, которым их религия вообще запрещала держать в руках оружие. Именно меннониты составили основу эмиграции из России после 1874 года. Однако достаточно скоро российскому правительству удалось уладить этот инцидент, заменив меннонитам военную службу альтернативной гражданской службой, прежде всего в так называемых «лесных командах» (посадка лесонасаждений в степных районах Причерноморья, Поволжья и других регионов). Переговоры с лидерами меннонитских общин проводил известный генерал, инженер, герой Крымской войны Э. И. Тотлебен.
 |
|
| Меннониты на альтернативной службе | Тотлебен Э. |
Согласно Уставу 1874 года и его последующим редакциям на военную службу призывались мужчины только из тех семей, где имелось несколько работников. Каждый год почти 54 % юношей освобождалось от несения действительной службы, причём большинство из них - по семейным обстоятельствам. До 6 % новобранцев получали отсрочку по "невозмужалости" и состоянию здоровья.
Гуманный подход государства к отбору призывников способствовал быстрому привыканию колонистов к воинской повинности. "Со временем, - отмечал один из призывников-немцев тех лет, - колонисты... стали рассматривать воинскую повинность как обычное дело и при чтении писем эмигрантов, в которых описывались тяготы жизни в Новом Свете, воинская служба представлялась как меньшее из зол".
Ежегодно воинский призыв проводился осенью после уборки урожая. Первоначально немцы проходили через смешанные призывные центры, однако, по мере увеличения количества немцев-призывников стало всё больше появляться специальных призывных участков, которые осуществляли призыв только немцев. Это давало возможность создавать комиссии, включая туда специалистов со знанием немецкого языка, что значительно облегчало процедуру призыва.
Постепенно сформировался своеобразный ритуал призыва, в котором активно участвовали представители католической и лютеранской церквей, проводя специальные службы. Духовенство обращалось к новобранцам с «весьма энергичными» речами. В проповедях подчёркивалась святость воинской присяги, необходимость существования войска, звучал призыв добросовестно исполнять воинский долг. Проповедь завершалась провозглашением "Hoch" Государю императору и всему Царствующему Дому. По окончании религиозного обряда должностным лицом, осуществлявшим призыв, проверялся и зачитывался список призывников, после чего им предоставлялась возможность задавать вопросы и выдвигать возражения по поводу призыва. После 15-минутного перерыва начинался жребий, во время которого каждый новобранец должен был тянуть номер. На следующее утро лица, ответственные за призыв, согласно результатам проведённого жребия называли фамилии призывников, которые должны были к определённому числу явиться на призывные пункты для убытия в войска.
Согласно докладам старших призывных участков за все годы призыва немцев на военную службу ни на одном из призывных участков ни разу не произошло никаких беспорядков, призывники-немцы были послушны и дисциплинированы. Однако те же лица неоднократно отмечали у немцев-колонистов проявление недовольства призывом в форме «неохотного согласия». Очевидно, потеря работников, опасение за своих сыновей беспокоили немецкие семьи.
С момента введения всеобщей воинской повинности вплоть до русско-японской войны 1904 - 1905 гг. резервисты никогда не призывались на действительную службу. Во время русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. немцев-резервистов ещё не существовало, поскольку ни у одного из колонистов к этому времени ещё не завершился срок службы. В последующем, до 1904, пребывание колонистов в воинском резерве не накладывало на них каких-либо особых обязанностей. Призывы на военно-учебные сборы осуществлялись крайне редко и были непродолжительными.
Демобилизованные солдаты с почётом возвращались в свои деревни. Они выгодно отличались от своих односельчан. Служба в армии, общение с представителями других национальностей расширяли их кругозор. Бывшие солдаты выделялись выправкой, дисциплиной, становились более крепкими. Как свидетельствовали колонисты, «на собраниях они оттесняли старших и тех, кто не служил в армии, на задний план». Служба в армии приобщала немцев к знанию русского языка, способствовала разрушению той изоляции, в которой они находились с момента поселения в своих регионах, помогала налаживанию и укреплению отношений со своими русскими и другими соседями.
Таким образом, первые тридцать лет существования в России всеобщей воинской повинности прошли для немецкого населения относительно благополучно и не повлияли сколько-нибудь существенно на их уклад и образ жизни. Потому и отношение их к воинской повинности было вполне лояльным.
Ситуация резко изменилась с началом русско-японской войны. Впервые была проведена массовая мобилизация резервистов. Она охватила десятки тысяч колонистов (до 25 % сельского мужского населения) и чувствительно ударила по всем сторонам жизни немецких колоний. По докладам местных чиновников, "некоторые семьи были не в состоянии даже сеять и должны были сдавать в аренду свои участки земли". Земства отмечали, что война взбудоражила колонистов, боявшихся потерять своих сыновей, братьев, отцов, страшившихся экономических трудностей, связанных с нехваткой мужской рабочей силой.
Приходившие с фронта письма от родных вызывали у немцев резко негативное отношение к войне. Солдаты писали, что не получают необходимого обмундирования и пищи и вынуждены голодать и питаться подножным кормом, спят под открытым небом, страдают от всяческих болезней. Павших на поле боя хоронят без соответствующего религиозного обряда.
Ведя замкнутый образ жизни, традиционно привязанные к земле и мирному крестьянскому труду, колонисты не могли понять, почему император посылал их сыновей и братьев, в забытые богом места, обрекая на гибель, на неведомые трудности и лишения. Росло неприятие такой политики государства, находившее своё выражение в различных формах. Прежде всего, резко вырос поток эмигрантов, причём значительная их часть покидала Россию нелегально. Страх перед войной, к которой, как им казалось, они не имеют никакого отношения, гнал наиболее трудоспособную часть колонистов призывного возраста за границу.
Никогда ранее не интересовавшиеся вопросами своего гражданства, многие колонисты из-за нежелания идти на войну, стали заявлять о своём германском подданстве, добиваясь возвращения на "историческую родину". То, что внезапно вспыхнувший германский патриотизм у колонистов по сути был лишь трюком, подтверждает география эмиграции. Пересекая границу Российской империи, российские немцы в подавляющем своём большинстве ехали не в Германию, а в Америку, ища для себя более благополучные места для проживания.
После русско-японской войны, в связи с постоянным и существенным ростом армии, мобилизация немцев в армию приобрела значительно более широкий характер, чем в довоенный период, нанося всё больший ущерб их хозяйству и традиционному укладу жизни. Отмеченное выше было характерно для всей России. Непродуманная политика государства в военном вопросе привела к падению авторитета армии и военной службы, к уклонению россиян разных национальностей от призыва. В 1915 журнал "Военный сборник" писал: "... с ростом вооружённых сил и с постепенным сокращением сроков действительной службы возрастал и контингент новобранцев, но далеко не пропорционально росту населения. Рост контингента более чем в полтора раза опередил естественный рост населения Естественно, при таких условиях исполнение воинской повинности ложилось на население более тяжёлым бременем, чем в первые годы, что и побуждало людей, мало проникнутых важностью этой повинности для государства, принимать всевозможные меры к уклонению от службы".
Уклонение немцев от военной службы стало иметь место после 1905 года. В 1912 году в отдельных уездах Поволжья и Юга оно достигало 30 %, что значительно превышало уклонение от воинской службы русского населения (4 %). Такое положение беспокоило власти. Принимались соответствующие меры, в том числе и репрессивного порядка. Но даже при таком большом уклонении, всё же подавляющее большинство немцев призывного возраста являлось на призывные участки и шло служить в российскую армию. При этом немало их сложило головы, принимая участие в войнах и военных конфликтах, которые вела Россия в самом начале ХХ века.
Революция 1905–1907 гг. всколыхнула народные массы многонациональной России. Не остались в стороне и немецкие колонисты Поволжья и Юга России. Определенная, хотя и малая часть выходцев из колоний включилась в забастовочное движение, что вызвало ожесточенные нападки со стороны духовенства и буржуазии.
События в немецкой деревне развивались по сравнению с русской или украинской своеобразно. Развитие капитализма в немецких колониях в середине ХIХ в. сопровождалось глубокой дифференциацией крестьянства. На обнищание колонистов влиял процесс перехода большей части общинной, арендной и купчей земли в руки богатых и предприимчивых лиц, расширение практики наемных работников. Вследствие расслоения аграрный вопрос в немецкой деревне приобретал все большую остроту.
Беднейшее крестьянство пыталось отстоять свои права, улучшить материальное положение, но в своих действиях было сковано засильем богатых хозяев в общинах; случаи выступления немецких крестьян за решение аграрного вопроса были редкими, стихийными не приносили успеха.
В 1905 г. 75 бедняков села Шпейер и 80 из села Ландау Херсонской губернии потребовали раздела общинных земель среди безземельных, но ничего не добились.
Зажиточные слои немецкой деревни всячески сопротивлялись земельному переделу и предлагали неимущим направляться в Сибирь. 17 января 1907 года в селе Гросслибенталь в Херсонской губернии, состоялось собрание безземельных поселенцев, которые отказались переселяться в Сибирь, требуя выделения земель по месту проживания.
Наряду с социально–экономическими вопросами в немецкой деревне поднимались и национальные, в том числе, школьный. Последствия правительственной политики сказались на всей культурной жизни колонистов. Немецкий язык терял свои позиции в школе, и, отчасти, в семьях колонистов. Выход из этой ситуации немецкая колонистская интеллигенция видела в том, чтобы развернуть борьбу за решение национально-культурных проблем.
Первые шаги по объединению колонистской общественности были предприняты 17 августа 1905 года, когда было создано “Южнорусское немецкое просветительское общество”. 5 января 1906 г. возник “Молочанский меннонитский союз учителей”, в августе 1907 г. – “союз учителей Поволжья”, Создавались и другие общества и союзы. Они объединяли небольшое количество колонистов и выходцев из колоний. Так, например, “Южноруссское немецкое просветительское общество” объединяло 272 человека, из которых 29 были одесситами.
В политическом оотношении объединения немецких колонистов метались между партиями октябристов и кадетов, тяготели к ним из-за классовых интересов, но отворачивались от них из–за присущей этим партиям национальной державности.
Группа прогрессивных общественных деятелей, учителей, буржуазии и духовенства, объединившись летом 1906 г. для создания газеты “Deutsche Volkszeitung” («Немецкая народная газета»), решила к осени 1906 г. создать историческое общество, целью которого было изучение истории немцев в России.
Первый номер учрежденной газеты вышел в свет 23 августа 1906 г. в Дерпте (Тарту). Затем удалось наладить выпуск газеты в Саратове. Одной из постоянных тем газеты было решение школьного вопроса. Однако, те немногие политические требования, которые выдвигались немецкой общественностью, не находили понимания у властей. В столицу посылались делегации, но возвращались ни с чем. В ноябре 1906 г. в Петербург прибыли четыре представителя лютеранского духовенства для встречи с П. А. Столыпиным и предоставления ему своего проекта преобразования народных школ. В январе 1907 г. делегация встретилась с министром образования. В начале мая 1907 г. в Петербург отправилась делегация из четырех представителей Молочанских меннонитов, также по школьному вопросу. Кроме неопределенных обещаний ни одна из делегаций ничего не получила.
Большие надежды возлагались на I и II Государственные Думы. В 1906 г. в ходе проведения выборов в Государственную Думу немецкая общественность обращала внимание на позиции партий в школьном деле.
Избирательная система не позволяла всей массе немецкого крестьянства принимать участие в выборах. А те немногие, кто по имущественному цензу или как все представители общины имели право голоса, поддерживали кандидатов, предложенных им «немецкими группами» буржуазно–монархических партий, прежде всего октябристами. Так, Бессарабские колонисты содействовали избранию во II Государственную Думу одного из руководителей черносотенного «Союза русского народа» В. Пуришкевича.
Хотя общественное движение под руководством буржуазных элементов в конечном итоге и привело к некоторым достижениям, таким как разрешение преподавания в школах на родном языке, но полного национального равноправия в период революции 1905–1907 гг. не было достигнуто; школьный вопрос, как составная часть национального, не был решен. Между тем, буржуазия, духовенство и зажиточная часть крестьянства достигли главного к чему стремились – острота классовых противоречий на время притупилась.
Осуществление «великих реформ» практически не изменило ту заметную роль, которую играли немцы России в качестве государственных чиновников, военных, деятелей науки, искусства, предпринимателй, врачей, агрономов, представителей других общественно значимых профессий.
О роли и влиянии немецкой диаспоры в России в пореформенный период свидетельствует тот факт, что только в период царствования Николая II в его правительстве немцами по происхождению были министр внутренних дел (1902 - 1904 гг.) Вячеслав Константинович фон Плеве, министр иностранных дел (1900 - 1906 гг.) Владимир Николаевич Ламздорф, министр финансов (1892 - 1903) Сергей Юльевич Витте, он же - председатель Совета министров (1905 - 1906), военный министр (1905 - 1909) генерал от инфантерии Александр Фёдорович Редигер и др.
 |
|
| В.К. фон Плеве Портрет И.Репина |
В.Н.Ламсдорф |
По традиции весьма заметной была в русской армии прослойка офицеров-дворян из Прибалтики, особенно в военно-морском флоте.
После аграрной реформы 1861 г. в России немецкие колонисты начали быстро превращаться в экономически активную силу, возросла их конкурентность в отношении местных помещиков и различных слоев крестьян. Заметными темпами увеличивалось количество земли, которая им принадлежала.
 |
 |
| С.Ю.Витте. Портрет И.Репина |
А.Ф.Редигер |
Немцы заняли лидирующие позиции в российской промышленности и играли активную роль в её бурном развитии в пореформенный период. Ими были построены десятки заводов и фабрик, созданы различные акционерные общества и товарищества, например, Русское общество машиностроительных заводов Гартмана, акционерное общество Южных металлургических заводов Гантке, Русское акционерное общество заводов Посселя, Горловский машиностроительный завод Беккера, Киевский машиностроительный завод Грейгера и Кривонека, товарищество механических заводов Донгауэр и Кайзер, акционерное общество сельскохозяйственного машиностроения Р. и Т. Эльворта, Краматорское металлургическое общество В. Фицнер и компания, общество механических заводов Лангензипена и компании, акционерное общество машиностроительный завод Густава Листа, электротехническое акционерное общество «Симменс и Гальске», акционерное общество «Русская машина» Л. Михельсона, завод «Розенкранц и многие другие.
Большинство отмеченных выше предприятий располагалось в Петербурге, Москве, в городах Украины, Прибалтики, Поволжья. В руках немецких предпринимателей находилась практически вся мукомольная промышленность в Поволжье (братья Шмидт, Борель и др.). Предприятия российских немцев успешно конкурировали в текстильной промышленности (например, ситценабивная мануфактура Эмиль Циндель), в пищевой промышленности (Товарищество паровой фабрики шоколада, конфет и чайных печений «Эйнем»). В руках немцев было и издательское дело (акционерное общество Ф. А. Брокгауз-И. А. Ефрон в Петербурге, А. Рерих в Москве, К. Кнауб, Шельгорн в Саратове и др. На Волге широко известны были купцы Бендер, Рейнеке, «пивной король» фон Вакано (производитель знаменитого жигулёвского пива) и др.
 |
|
| К.К.Рейнеке | А.фон Вакано |
В связи со столь значительным весом «немецкого элемента» в российской жизни появился соблазн представлять все возникающие неурядицы и трудности в социально-экономическом развитии страны (а их было немало) как результат «немецкого засилья» в России, угроза «завоевания Юга России» и т. п. Главным источником преуспевания немцев считали правительственные льготы. Вместе с тем, даже недоброжелательно настроенные авторы отмечали высокую мобильность, образованность и трудолюбие российских немцев.
Постепенно дискуссии, которые велись вокруг общих проблем полезности иностранных переселенцев, стали перерастать во враждебную кампанию против российских немцев в целом. Поводом к этому послужило увеличение численности немецких колонистов в западных губерниях – Волыни, Подолье, Киеве – и быстрого увеличения немецкого населения в южных губерниях – Екатеринославской, Таврической, Херсонской. Требования покончить с “немецкой угрозой” стали все более исходить от местных органов власти. Процесс расширения землевладения у немецких колонистов рождал противоречия в области экономических отношений между ними и местными помещиками и крестьянами.
Общая подозрительность и недоверие к этническим немцам усилились в русском обществе с образованием в 1871 г. единого национального немецкого государства – Германской империи, которая стала иметь собственные национальные интересы, всё чаще не совпадавшие с интересами России. Во всём этом многие увидели непосредственную угрозу России.
Однако в дипломатических и правительственных кругах Российской империи не разделяли столь крайнего беспокойства. Российское правительство располагало достаточно надёжной информацией, что в основном немецкие подданные российского императора не испытывают каких-либо особых симпатий к Германии.
Недоверие к немцам внутри России вызывалось еще и тем обстоятельством, что после образования единой Германии там существовал закон о двойном гражданстве. Он сохранял за немцами, живущими за рубежом право на немецкое гражданство.
Отсутствуют сколько-нибудь серьезные факты, которые свидетельствовали бы об ориентации или переориентации немецкого населения России в пользу Германии. Скорее существовало стремление сохранить между странами дружественные отношения, ибо в противном случае, как понимали сами немцы, их положение могло только ухудшиться.