7.5. Превратности политической жизни немецкого населения в 1930-е годы.
Политическая жизнь немецкого населения в годы первых пятилеток изобиловала бурными событиями и потрясениями, связанными с реализацией «нового курса» сталинского руководства СССР. Продолжался процесс укрепления тоталитарного большевистского режима, догматизации и бюрократизации деятельности всех его политических институтов. Процесс этот, однако, развивался неравномерно, противоречиво и сопровождался многими коллизиями.
С началом коллективизации в партийных организациях АССР немцев Поволжья и немецких районов развернулась активная борьба с «правыми» в своих рядах. Оформленной оппозиции и даже отдельных активных сторонников Н. Бухарина, А. Рыкова и М. Томского среди немецких коммунистов не было. «Правыми» называли всех, кто хотя бы в чём-то не соглашался с произволом, развёрнутым в деревне, занимал умеренную позицию, возмущался применявшимся по отношению к крестьянам насилием. Такие люди были в составе руководства АССР НП и ряда немецких районов.
|
|
| Я.Суппес |
В частности, один из руководителей АССР НП Я. Суппес ( в своё время - в 1920 г. – написавший В. Ленину письмо о беспределе продразвёрстки в области немцев Поволжья) ещё весной 1929 г. открыто выразил своё несогласие с политикой тотальных хлебозаготовок, заявляя, что она лишает крестьян стимулов к труду и приведёт к сокращению посевов. За свои «капитулянтские взгляды» Я. Суппес был выведен из состава бюро обкома ВКП(б), снят с должности заместителя председателя Совнаркома АССР НП, ему было запрещено занимать какие-либо руководящие посты на срок не меньше одного года. Против него был развязан такой моральный террор, что, в конце концов, он вынужден был повиниться в своих «правых грехах». Такие же наказания понесли многие партийные руководители немецких районов, кантонов, колхозов, совхозов, МТС и др.
Борьбой с «правой опасностью» ловко воспользовались в карьеристских целях некоторые молодые агрессивно-напористые партийные функционеры. Не брезгуя, порой, и доносами, они обвиняли «старую гвардию» в «защите кулачества». Своей активностью и жестокостью в ходе коллективизации эти люди во многом обеспечили себе выдвижению на первые роли. В Республике немцев Поволжья такими партийно-советскими функционерами – выдвиженцами стали В. Вегнер, А. Вельш, Х. Горст, А. Глейм и др. Прежние руководители – И. Шваб, В. Курц, Г. Кёниг и др. ушли «на повышение» в руководство Нижне-Волжского края, в центральные наркоматы, однако оказались там, фактически, на второстепенных и даже на третьестепенных ролях, растворившись в чиновничьей массе. Схожая ситуация наблюдалась и во многих немецких районах.
В 1930 – 1932 гг. наблюдался бурный рост парторганизаций АССР НП и многих немецких районов. Так, например, в Республике немцев Поволжья за эти три года в ряды ВКП(б) вступило людей в три с лишним раза больше, чем находилось в её рядах до 1930 г. Общая численность членов и кандидатов в члены партии превысила 10 тыс. человек. Такой лавинообразный рост коммунистов можно объяснить лишь одним: сталинскому режиму очень нужны были на местах рядовые исполнители задуманного им «наступления социализма по всему фронту». Отбор осуществлялся, главным образом, по формальным социальным признаком (прежде всего в ряды ВКП(б) приглашались рабочие, «беднейшие» крестьяне, батраки). Этот фактор, а также гонка за количеством членов партии привели к тому, что в партию шли те, кто, как и в годы «военного коммунизма», надеялся на коллективизации и раскулачивании поживиться и сделать себе карьеру.
Поэтому, одновременно с большим приёмом в партию имело место и постоянное отсеивание из её рядов тех, кто «запятнал себя недостойным поведением». Таких были многие сотни. В это число, в частности, попали и руководители Зельманского кантона АССР НП, которые «пользовались своим служебным положением для устройства личных дел, допускали присвоение государственного имущества, безобразное самоснабжение, семейственность, очковтирательство…». Кроме того, им вменялось в вину «присвоение кулацкого имущества, создание нелегального денежного фонда (26 тыс.) и бесконтрольное его расходование, распределение отпущенных на премирование колхозов денег между собой, устройство семейных вечеров и т. п.».
 |
| Первомайский митинг в Энгельсе. 1932 г. В центре - руководители АССР НП и представители руководства Нижневолжского края Х.Горст, А.Глейм, Е.Фрешер, Т.Уразбаева |
Если в кантональном или районном звеньях партийных руководителей такие факты встречались всё же сравнительно редко, то в низовом звене разложение коммунистов приняло широкие размеры. Потребовалась серьёзная чистка 1933 г., чтобы в какой-то мере приостановить этот процесс. В 1933 г. за «морально-бытовое разложение» в СССР было исключено из рядов ВКП(б) около 2,2 тыс. коммунистов-немцев, в том числе в АССР НП около 1,2 тыс. человек. Ещё больше коммунистов – около 3 тыс. - за этот год ушли из партии сами (в АССР НП - около 2 тыс.). В выходе коммунистов – немцев из партии, как в АССР НП, так и в немецких районах, не последнюю роль играл тот факт, что коллективизация завершилась, наступила относительная стабилизация, и нахождение в рядах партии уже не сулило каких-то ощутимых выгод.
|
|
 |
| Группа делегатов 6 Всесоюзного съезда Советов от АССР НП и других автономий с И.В,Сталиным. Март, 1931 | Искореним шпионов и диверсантов |
В 1934 г. в рамках развернувшейся в АССР НП и немецких районах кампании «борьбы с гитлеровской помощью» шёл активный поиск «фашистской агентуры», то есть тех коммунистов, которые пользовались материальной помощью, поступавшей из Германии. «Разоблачённые» тотчас же исключались из ВКП(б). После убийства С. Кирова параллельно с поиском «фашистов» выявлялись «скрытые троцкисты и зиновьевцы». В мае-декабре 1935 г. в ВКП(б) проводилась проверка партийных документов. Эта кампания превратилась в очередную чистку партийных рядов. В АССР НП и немецких районах было исключено до 15 % коммунистов.
В 1936 г. в СССР быстро набирала обороты истерическая кампания поиска «фашистов», «врагов народа», «вредителей», «диверсантов» и «шпионов». В 1937 г. она приняла характер массового шизофренического психоза. Только в ходе обмена партийных документов, проводившегося в марте-сентябре 1936 г., из ВКП(б) было исключено около 500 коммунистов-немцев (в АССР НП – 246). В 1936 г. начались массовые репрессии против партийных работников республиканского, кантонального, районного звеньев. Только в АССР НП в том году было репрессировано 94 партийных работника, среди них Д. Павлов – бывший второй секретарь обкома ВКП(б), В. Комиссаренко – председатель Госплана АССР НП, А. Лоос – директор Немгосиздата, В Трушин – первый секретарь Энгельсского горкома партии и многие другие.
Особенно урожайным на «врагов народа» оказался 1937 год. 19 января ЦК ВКП(б) принял постановление «О Немобкоме ВКП(б)», в котором подверг резкой критике партийное руководство Немреспублики. Среди главных обвинений – «засорённость» партийных, государственных и хозяйственных органов «чуждым элементом», «националистические» и «фашистские» проявления. Это постановление центрального органа Коммунистической партии во многом санкционировало развязанную вскоре дикую вакханалию арестов, допросов, пыток и расстрелов практически всего руководства Немреспублики, не только республиканского, но также кантонального и местного звеньев.
Весной и летом 1937 г. органами НКВД было сфабриковано крупное дело о существовании в Немреспублике мощной подпольной националистической фашисткой организации, ставившей якобы своей целью свержение советского строя, помощь Германии в подготовке к войне с СССР, срыв, путём вредительства, строительства социализма в Советском Союзе. В качестве руководящего ядра этой «организации» фигурировали практически все настоящие и бывшие партийные и советские деятели Немреспублики с момента её образования (Е. Фрешер, А. Вельш, Г. Люфт, И. Шваб, В. Курц, Г. Фукс, Г. Клингер, А. Моор, А. Шнейдер, Х. Горст, И. Шенфельд, Г. Кёниг и др.). По данному делу были арестованы сотни людей не только в АССР НП, но и по всему Советскому Союзу, главным образом, ответственные партийные и советские работники – немцы, представители советской немецкой интеллигенции. Все «руководители организации» в 1937 – 1938 гг. по приговорам специальных трибуналов, «троек» и т. п. были расстреляны, остальные приговорены к длительным срокам тюремного заключения.
Особо следует отметить, что материалы следственных дел о «врагах народа» пополнялись не только за счёт выбитых пытками ложных признаний, но и за счёт доносов, которые писали друг на друга в различные инстанции партийные функционеры, а по их примеру – рядовые коммунисты и беспартийные. В партийных организациях существовала смрадная атмосфера взаимной подозрительности, недоверия, страха и слежки друг за другом.
Аресты по делу о «подпольной фашистской националистической организации» начались в рамках «немецкой операции» НКВД в конце июля. Первым был арестован руководитель республиканской организации ВКП(б) АССР немцев Поволжья Е. Фрешер. Как объявил на состоявшемся пленуме обкома прибывший из Москвы секретарь ЦК ВКП(б) А. Андреев, Е. Фрешер оказался «врагом народа». Вместе с ним в «преступную банду» входил А. Криницкий – первый секретарь Саратовского обкома ВКП(б), ряд других партийных работников Саратовской области и Немреспублики. В августе – октябре 1937 г. происходили массовые аресты руководящих партийных, советских и хозяйственных работников АССР немцев Поволжья. Аресты практически дезорганизовали всю жизнедеятельность Немреспублики и её партийной организации. Арестованы были все члены бюро обкома партии (за исключением В. Далингера, который, как руководитель республиканского управления НКВД, сам организовывал и проводил эти аресты), председатель Совнаркома Г. Люфт и почти весь состав правительства, председатель ЦИК АССР НП А. Вельш и большинство членов ЦИКа, прокурор АССР НП А. Скудра, многие директора заводов и фабрик, председатели колхозов, директора совхозов и МТС.
 |
 |
| А. Вельш | Г.Люфт |
Организовывались и проводились открытые показательные процессы над «врагами народа». Уже отмечалось, что такой процесс прошёл в Добринском кантоне, где на скамью подсудимых сели все партийные, советские и хозяйственные руководители кантона. В ходе процесса по всей Немреспублике были инспирированы «демонстрации», «митинги», «собрания трудящихся», требовавшие от суда смертного приговора подсудимым. Суд «пошёл навстречу пожеланиям трудящихся». К расстрелу были приговорены Э. Арбейтер – первый секретарь Добринского канткома партии, Д. Гюнтер – председатель кантисполкома, Н. Брунгардт – директор Гебельской МТС и др.
|
|
 |
| Е.Фрешер | В.Далингер |
Массовые аресты партийно-советских функционеров производились и в немецких районах. Наиболее широкий характер они имели место в Украине, Оренбуржье, Сибири, на Северном Кавказе.
Таким образом, в 1936 – 1937 гг. были исключены из партии, арестованы и репрессированы сотни коммунистов-немцев. В то же время приём в ВКП(б) практически прекратился. Таким образом, численность парторганизаций АССР НП и немецких районов продолжала снижаться. В результате за 9 лет бурного «строительства социализма» численность парторганизаций АССР НП и немецких районов, осуществлявших функции «руководящей и направляющей силы» выросла всего на 9 – 12 %, что, конечно же, являлось чрезвычайно скромным достижением.
Вполне понятно, что 3 тысячи коммунистов-немцев в АССР НП и от силы 2 – 3 сотни их в каждом из немецких районов были просто физически не в состоянии проводить установки ВКП(б) в жизнь политическими методами, особенно если учесть, что почти половина из них находилась в столице АССР НП и административных центрах немецких районов. В сёлах в тот период коммунисты составляли считанные единицы.
Однако не только малочисленность парторганизаций АССР немцев Поволжья и немецких районов заставляла их осуществлять руководство обществом с помощью кампаний и администрирования. Этому во многом способствовали тенденции, которые начали развиваться ещё в 1920-х гг.: низкий профессионализм, образованность и культурность подавляющего большинства руководителей, особенно низового звена, нереалистичность, оторванность от конкретных условий и обстоятельств многих директив, спускавшихся сверху и т. п. Всё это приводило к хроническому невыполнению намеченных решений, планов, программ. На возникавший при этом вопрос «кто виноват?» в сталинской иерархической системе всегда существовал однозначный ответ: нижестоящий исполнитель. В лучшем случае он был просто нерадив, в худшем – осуществлял злонамеренное вредительство.
Поэтому типичной чертой сложившейся партийно-государственной системы управления стала постоянная чехарда назначения и снятия руководящих работников. К примеру, за неполных 12 лет с 1929 по 1941 гг. на посту ответственного (первого) секретаря обкома ВКП(б) АССР НП побывало 8 человек, Председателями ЦИК (с 1938 г.) Верховного Совета АССР НП становились 7 человек, пост председателя Совнаркома АССР НП занимали – 5 человек. В 1929 – 1934 гг. снимавшиеся с должности функционеры продолжали оставаться в номенклатурной обойме, их просто перемещали на нижестоящие или параллельные должности, либо отправляли на учёбу. Начиная с 1935 г. по мере ужесточения внутрипартийного режима попадавшие в опалу партработники репрессировались.
С января 1938 г. сталинское руководство санкционировало новую политическую кампанию - «исправления ошибок», допущенных в 1934 – 1937 гг. С этого момента репрессии стали носить двойственный характер. С одной стороны, они направлялись против «кляузников и карьеристов», создававших в партии «атмосферу недоверия, обвинявших честных коммунистов в связях с врагами, во вредительстве и т. п.». С другой – ударили по части партийных и советских работников, сотрудников НКВД, прокуратуры, судебных органов, на которых была возложена ответственность за «ошибки», допущенные в 1934 – 1937 годы.
В ходе «исправления ошибок» в АССР немцев Поволжья и немецких районах было реабилитировано около 10 % ранее осуждённых. В то же время репрессии против «виновников» ранее допущенных «ошибок» пополнили число репрессированных сотнями новых жертв. Произошла очередная смена всего руководства АССР НП. Немецкие районы один за другим упразднялись. Репрессии продолжались до конца года.
В 1939 г. была проведена тотальная чистка органов НКВД. Только в Немреспублике из органов было уволено и репрессировано 117 человек. Среди этих работников было немало тех, кто в 1937 г. фабриковал «липовые» следственные дела, выбивая показания насилием над арестованными, и отправлял в лагеря и под расстрел невиновных людей. В то же время на работу в органы НКВД были направлены по рекомендации обкома ВКП(б) десятки партийных и комсомольских работников.
На смену репрессированным партийным кадрам выдвигались новые. Процесс обновления принял самые широкие размеры. Счёт выдвиженцам шёл на тысячи. Возобновился бурный рост парторганизации Республики немцев Поволжья, её численность перед войной возрастала примерно на 1 тыс. человек в год. К лету 1941 г. общее количество членов и кандидатов в члены ВКП(б) вновь, как и в 1930 г., превысило 10 тыс. человек. Республиканской парторганизации удалось серьёзно расширить своё влияние на все слои населения, прежде всего – на крестьянство. Всё больше членами партии становились добросовестные трудолюбивые люди, передовики производства. Появились первые массовые первичные партийные организации на заводах и фабриках. Например, в 1940 г. первичная парторганизация мясокомбината в г. Энгельсе насчитывала 97 человек, из них 58 являлись стахановцами и ударниками, систематически перевыполнявшими сменные нормы.
В отличие от АССР НП на территории ликвидированных немецких районов приём немцев в партию, наоборот, фактически прекратился, что объяснялось проводившейся кампанией «повышения бдительности». Немцы же в тот период считались «неблагонадёжным контингентом».
В жёстких рамках партийного контроля в 1930-е годы работали комсомольские организации АССР немцев Поволжья и немецких районов. Они с поразительной точностью следовали за своими партийными организациями: боролись с «правыми», «троцкистами», «фашистами», «вредителями» и прочими «врагами народа», активно участвовали во всех кампаниях, проводившихся партией. В отличие от партийных организаций, в течение всех 1930-х гг. наблюдался устойчивый рост численности комсомольцев-немцев. Это объяснялось прежде всего сравнительно лёгкими условиями членства в ВЛКСМ, более высокой восприимчивостью молодёжи к коммунистической пропаганде, менее жёсткой «чисткой» комсомольских рядов. В 1941 г. численность комсомольцев в АССР НП превысила 40 тыс. человек. Немногим меньше комсомольцев-немцев насчитывалось во всех других регионах СССР. В период массовых репрессий 1936 – 1938 гг. было репрессировано свыше 3 тыс. комсомольцев (в Республике немцев Поволжья – 1120).
|
|
 |
| Комсомольское собрание на полевом стане колхоза Заветы Ильича. АССС НП. 1932 г. | Спасибо родному Сталину... |
Деятельность комсомольцев в АССР НП и немецких районах была неоднозначной. Довольно часто активность многих из них в проведении коллективизации, хлебозаготовок, «борьбе с религией» сопровождалась такой жестокостью, которая превосходила жестокость коммунистов. Многие из них активно «разоблачали» своих товарищей, сочиняя на них доносы. Нередкостью в комсомольских организациях были пьянство и разврат. Вместе с тем, было немало фактов, когда комсомольцы показывали примеры высокопроизводительного труда, помогали ликвидировать неграмотность, активно участвовали в благоустройстве сёл, готовили и проводили с молодёжью интересные мероприятия в часы досуга.
 |
| Профсоюзы СССР - передовой отряд мирового рабочего движения |
В 1930-е годы быстро росли и развивались пионерские организации в АССР НП и немецких районах. Так, если в 1931 г. по Республике немцев Поволжья численность пионеров составляла 14,8 тыс., то в 1937 г. она выросла до 25 тыс., а в 1941 г. достигла 40 тыс. Дети наиболее быстро поддавались влиянию коммунистической пропаганды. Этому во многом способствовал характер пионерской работы, которую через комсомольскую организацию направляло всё то же бюро обкома ВКП(б). Пионеров активно привлекали к участию в различных политико-хозяйственных мероприятиях. Практически каждый младший школьник в Республике немцев Поволжья перед войной был пионером или октябрёнком. В Украине, Сибири и некоторых других регионах компактного проживания немцев этот показатель был значительно ниже.
В годы первых пятилеток ещё более ужесточился контроль партийной организации над профсоюзами, полностью потерявшими свою самостоятельность. Все более или менее ответственные посты в профсоюзных организациях занимала партийная номенклатура. Увеличивалось количество отраслевых профсоюзов за счёт дробления ранее существовавших. В 1937 г. в АССР НП были упразднены кантональные, городские и республиканские межсоюзные органы – советы профсоюзов. Ликвидация горизонтальных связей и крайняя дробность структуры были призваны облегчить партийный контроль за рабочими. Проводились регулярные «чистки» профсоюзного актива, многие профсоюзные функционеры подверглись репрессиям. Отраслевые профсоюзные организации АССР НП не смогли взять под полный контроль все рабочие коллективы. Яркий пример тому – уже упоминавшаяся забастовка части рабочих завода «Коммунист» в Марксштадте в октябре 1937 г.
Другой, менее опасной, но также неподконтрольной профсоюзам формой протеста рабочих против изощрённой системы эксплуатации режимом их труда стала «текучка» рабочей силы, которая достигла в те годы беспрецедентных масштабов. Однако, переходя с одного предприятия на другое, рабочий, как правило, не находил для себя облегчения и защиты, поскольку на предприятиях всё производство было подчинено одному и тому же партийному диктату, а профсоюзные органы, полностью выполнявшие волю ВКП(б), действовали в союзе с администрацией.
Из так называемых «добровольных обществ», действовавших в АССР немцев Поволжья и немецких районах реально функционировал лишь Осоавиахим. Активная работа этого оборонного общества была вызвана общим курсом сталинского руководства на милитаризацию советского общества, на усиление «оборонной» работы. Кроме того, военно-технические виды спорта вызывали большой интерес у молодёжи. В г. Энгельсе функционировала военная авиашкола и аэроклуб, готовивший планеристов. По АССР НП насчитывалось свыше 40 «домов обороны», 70 стрелковых кружков, 130 кружков военных знаний, две школы-манежа, готовившие кавалеристов. Школьники и студенты в массовом порядке сдавали военно-спортивные нормативы на получение значков «Ворошиловский стрелок», «ГТО», «КВС», «ПВХО» и др.
 |
 |
| К.Е.Ворошилов | Да здравствует Красная армия... |
Немцы, как и другие граждане СССР, обучались военному делу в ходе допризывной подготовки и на действительной военной службе. Для более эффективного обучения призывников-немцев создавались немецкие национальные формирования. Так, в составе 32-й Саратовской стрелковой дивизии ещё в октябре 1925 г. был сформирован 96-й стрелковый немецкий полк (территориально-милиционное формирование). В 1932 году немецкий полк был переведен в г. Энгельс. Руководство АССР НП оказывало ему большую помощь средствами и людьми в строительстве военных объектов. В свою очередь полк, как и авиашкола, выделяли личный состав, в том числе технический персонал, на сельхозработы.
|
|
 |
| Укрепляйте противовоздушную и противохимическую оборону СССР | 96-й стрелковый немецкий полк и Энгельсская авиационная школа в общем строю на параде, посвященном 15-летию АССР НП. Энгельс. 1933 г. |
Наряду с милиционными формированиями, немцы проходили службу и в регулярных частях Красной Армии. В те годы существовало несколько кадровых немецких национальных частей и подразделений. Часть немцев проходила службу в 1-м (немецком) эскадроне 31-го Белореченского кавалерийского полка 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии, дислоцировавшейся в г. Гомеле Белоруской ССР. Командиры полка и дивизии считали немецкий эскадрон одним из лучших в дивизии. В 1934 г. на учениях 1-й эскадрон получил благодарность наблюдавшего за его действиями Наркома обороны К. Е. Ворошилова. Другой кадровой частью, в которой проходили службу призывники-немцы был 77-й Новгородский стрелковый полк, дислоцировавшийся в г. Спасске Владивостокского округа Дальневосточного края.
К концу 1930-х гг. в связи с нарастанием военной угрозы советское руководство принимает ряд мер, призванных укрепить обороноспособность СССР. В 1939 был принят Закон СССР «О всеобщей воинской обязанности», устанавливавший в СССР кадровый принцип комплектования и функционирования армии и флота. Но ещё до принятия этого Закона на совещании Комитета Обороны при Совнаркоме СССР принимается решение об «ограничении порядка прохождения воинской службы» советских граждан – представителей «неблагонадёжных» национальностей, в том числе и немцев. Решение получило отражение в специальной директиве. В частности немцы – выходцы из АССР НП призывались в РККА и проходили воинскую службу на общих основаниях. Немцы, проживавшие в приграничных районах СССР на военную службу не призывались и брались на особый учёт. Немцы из других районов СССР на военную службу призывались, но должны были служить главным образом в пехотных частях внутренних округов. Выполнение директивы привело к тому, что с началом Великой Отечественной войны в Красной Армии оказалось всего около 33,5 тыс. немцев, в подавляющем большинстве выходцев из АССР НП .
На фоне беспредельного партийного всевластия в 1930-е годы всё больше теряли свою индивидуальность и собственное лицо Советы всех уровней – официальные органы государственной власти. Если в 1920-е годы партийное руководство пыталось создавать хоть какую-то видимость самостоятельности Советов, то в последующий период эта видимость была отброшена, и отношения партийных органов к Советам характеризовались удивительной бесцеремонностью.
В 1929 – 1931 гг. Советы АССР немцев Поволжья и немецких районов осуществляли на местах официальное государственное прикрытие развязанных Коммунистической партией кампаний «сплошной коллективизации» и «ликвидации кулачества как класса». В дальнейшем был осуществлён «поворот сельсоветов лицом к производству», что означало «участие села в индустриализации страны через хлебозаготовки, мобилизацию средств, отходничество и др.».
Лишённые всякой политической самостоятельности, Советы, особенно местные, глубоко увязли в хозяйственной текучке, обеспечивая выполнение бесконечной череды кампаний и вышибая у населения продовольствие, деньги и т. п. Даже перевыборы Советов партийные органы требовали использовать «для мобилизации масс по выполнению текущих хозяйственно-политических задач.», а многие райкомы, канткомы и первичные парторганизации вообще считали перевыборы Советов делом «второстепенным»
Перевыборы местных Советов всех уровней проводились в 1929, 1930, 1931 и 1934 годах. Если в начале 1930-х годов перевыборы осуществлялись по инерции, как и в 1920-е годы – через 1-2 года, то в последующем интервал между выборами увеличился до четырёх лет. Реже стали созываться и съезды Советов АССР НП.
В 1930-е годы продолжался рост, как общего числа избирателей, так и различных их категорий, принимавших участие в выборах, что свидетельствовало об усилении административного и идеологического влияния режима на население Республики немцев Поволжья и немецких районов. В период коллективизации почти 12 % взрослого немецкого населения была лишена избирательных прав. Данный факт являлся прямым следствием «ожесточённой классовой борьбы в деревне». В дальнейшем по мере ослабления социальной напряжённости и укрепления позиций ВКП(б) в деревне число «лишенцев» было существенно сокращено. Вместе с тем, практически на всех выборах в местные Советы фиксировались различного рода «антисоветские проявления», которые заключались в неявке жителей сёл на общие собрания по отчёту старых составов советов, в срыве и замазывании предвыборных лозунгов, в высказываниях о недемократическом характере выборов и т. п.
|
|
| Да здравствует сталинская конституция! |
Именно в период быстрого нарастания массовых репрессий и партийного произвола сталинский режим начал кампанию по укреплению «социалистической законности». Объявив о победе социализма в Советском Союзе, руководство страны закрепило этот факт в новой Конституции СССР, принятой 8-м съездом Советов СССР 5 декабря 1936 г.
Следующим этапом стала разработка и принятие конституций союзных и автономных республик. Принятие новой Конституции АССР немцев Поволжья, предварительно утверждённой Центральным Комитетом ВКП(б), состоялось 29 апреля 1937 г. на 10-м съезде Советов АССР НП. Новая Конституция Немреспублики во многом копировала основные законы СССР и РСФСР. По своему объёму она оказалась значительно меньше предыдущей Конституции республики 1926 г. Намного проще была и её структура: 11 глав и 113 статей. Большинство статей и даже глав носило ярко выраженный декларативный характер.
В Конституции АССР НП закреплялись «достижения социализма»: советская власть, социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность, плановое развитие экономики и т. п. Высшим законодательным органом становился Верховный Совет АССР НП, избиравшийся на 4 года. Он избирал из своего состава Президиум. Высшим исполнительным органом оставался Совет Народных Комиссаров. Республиканская Конституция провозглашала и гарантировала своим гражданам права на труд, отдых, образование и др., свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций, неприкосновенность личности, жилища и т. п. Все эти права и свободы, объявлявшиеся в разгар «большого террора» казались насмешкой. Однако были люди, которые искренне поверили в то, что демократизация большевистского режима действительно сможет осуществиться.
К сожалению, Конституция АССР НП, как и Конституции СССР и РСФСР, в условиях тоталитарного сталинского режима не смогли внести какие-либо демократические изменения в политическую жизнь советского общества. Конституциями пытались прикрыть жестокий террор, развязанный против собственного народа.
О формальном характере новых основных законов АССР НП, РСФСР и СССР наглядно свидетельствует ситуация, сложившаяся в Немреспублике в 1937 г., когда все три Конституции на её территории уже действовали. В соответствии с этими документами АССР немцев Поволжья выходила из подчинения Саратовскому краю (в составе которого она находилась после раздела в 1934 г. Нижне-Волжского края) и переходила под непосредственное управление центральных органов РСФСР. Саратовский край преобразовывался в область. Однако по решению ЦК ВКП(б) партийная организация Республики немцев Поволжья оставалась в подчинении Саратовского обкома ВКП(б). Поскольку партийная власть в стране по-прежнему оставалась главной, сложилась нелепая ситуация, когда важнейшие вопросы жизнедеятельности АССР НП решало партийное руководство соседней области, никакого отношения к Немреспублике не имевшее. В частности, Саратовский обком ВКП(б) утверждал кандидатуры на должности наркомов АССР НП, председателей кантисполкомов и т. п. Попытки некоторых партийных руководителей АССР НП (А. Вельша, В. Гусева) поставить вопрос о выходе парторганизации Немреспублики из состава Саратовской областной организации ВКП(б) в Центре были расценены как «националистические проявления».
Потребовалось несколько месяцев, чтобы абсурдность сложившейся ситуации стала очевидной. Но и после того как парторганизация Немреспублики стала подчиняться непосредственно ЦК ВКП(б), ряд крупных промышленных предприятий АССР НП, а также её связь, торговля, снабжение и т. п. до конца 1937 г. находились в подчинении не республиканских наркоматов, а саратовских областных учреждений. Естественно, что зависимость от соседней области по многим вопросам своей жизнедеятельности существенно тормозило нормальное развитие Немреспублики. Таким было не декларативное, а подлинное лицо сталинской автономии.
Столь же наглядно формальный характер сталинской «демократии» проявился в ходе подготовки к выборам в Верховный Совет СССР, которые состоялись 12 декабря 1937 г. В Республике немцев Поволжья все кандидатуры тщательно отбирались, рассматривались и утверждались обкомом ВКП(б). В основном в кандидаты предлагались партийные и советские руководители республики, передовики производства. В каждом округе выдвигался один кандидат от «блока коммунистов и беспартийных», то есть выборы были безальтернативными. Проводилась мощная агитационная кампания. Одновременно к предвыборной кампании были «подключены» органы НКВД, проводившие «изъятие антисоветского элемента».
- Докладная записка секретаря Унтервальденского канткома в обком ВКП(б) о классово-враждебной агитации
Благодаря принятым мерам выборы на территории АССР НП «продемонстрировали невиданное морально-политическое единство народа и его нерушимую преданность партии большевиков, вождю и учителю всех трудящихся товарищу Сталину». По официальной статистике за предложенных кандидатов проголосовало 98,9 % проголосовавших избирателей. Немецкие районы в других регионах СССР не выдвигали самостоятельных кандидатов. Их население голосовало за кандидатов, выдвинутых в масштабе той области, куда входил каждый из районов.
 |
 |
 |
| А.Гекман | АССР НП. 1939 г. Выборы в местные Советы. Агитационная л. | Доярка Екатерина Граубергер |
26 июня 1938 г. состоялись выборы в Верховные Советы РСФСР и АССР НП. На них вновь было продемонстрировано «нерушимое морально-политическое единство партии и народа» А месяц спустя, 25 – 27 июля 1938 г. в Энгельсе в торжественной обстановке прошла 1-я сессия Верховного совета АССР НП. Сессия избрала Президиум во главе с председателем. Им стал железнодорожник К. Гофман. Сессия утвердила правительство Немреспублики – Совнарком. Председателем Совнаркома АССР немцев Поволжья стал партийный функционер А. Гекман.
|
|
 |
| За Родину, за Сталина, за мир, за коммунизм | К.Гофман. |
Заключительным, третьим этапом сталинского реформирования Советов стали выборы в местные Советы нижнего уровня (районные, кантональные в АССР НП, городские, сельские, поселковые). Они прошли 24 декабря 1939 г. К этому времени немецких районов уже не существовало. В АССР НП за предложенных кандидатов проголосовало по официальной статистике 99,1 % избирателей принявших участие в голосовании. В голосовании приняло участие 99,4 % всех избирателей.
И всё же эти выборы не удалось провести совсем гладко. В селе Ней-Веймар Палласовского кантона был забаллотирован один кандидат в местный совет. Это «происшествие» было расценено обкомом ВКП(б) как факт «исключительной беспечности» Палласовской кантональной организации ВКП(б). Руководители организации понесли партийные наказания. Повторные выборы по данному округу были проведены 30 декабря. На этот раз для коммунистов они оказались удачными.
В целом же все проведённые выборы показали, что к концу 1930-х годов степень влияния на немецкое население коммунистической идеологии, степень управляемости всеми слоями общества и политическими процессами в нём со стороны партийного руководства АССР НП, местных партийных органов в районах компактного проживания немцев других регионов страны достигла довольно высокого уровня. Это и не удивительно. Ведь к 1940 году взрослыми стали уже те, кто иной власти, кроме большевистско-советской, не видел и не знал. Все более или менее злостные «контрреволюционеры», «националисты» и т. п. за 20 с лишним лет были «изъяты» (расстреляны, отправлены в лагеря, выселены в отдалённые районы страны или морально раздавлены, вынужденные приспособиться к режиму).
Шло постоянное «промывание мозгов» немецкому населению, как и всем жителям СССР. Одна политико-идеологическая кампания сменяла другую. В качестве поводов для проведения кампаний использовались различные события и даты: съезды ВКП(б), выборы в Советы, 60-летие Сталина, выход в свет «Краткого курса истории ВКП(б)» и др.
Немцев активно вовлекали в стахановское движение. Первые стахановцы-рекрдсмены были награждены орденами. Среди них были комбайнёр А. Денинг, доярки Е. Граубергер и А. Адлер, учительница Е. Шевалье и др. Победителей «социалистического соревнования» перед войной возили в Москву на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку, где среди прочих имелся и павильон Республики немцев Поволжья.
Все отмеченные выше политико-идеологические кампании, как и многие другие, проводившиеся среди немецкого населения СССР в 1930-е годы, были характерны для всего Советского Союза. Однако, «советским» немцам в те годы пришлось пережить и кампании, сопровождавшиеся массовыми репрессиями, которые были непосредственно связаны с их национальной принадлежностью.
«Борьба с фашистами и их пособниками» или «Борьба с гитлеровской помощью» - так называлась мощная политико-идеологическая кампания, развязанная против «советских» немцев. Начало этой кампании относится к 1933 году, когда в СССР, в том числе и в местах компактного проживания немецкого населения свирепствовал голод.
Несмотря на все ухищрения советского руководства, правда о тяжёлом положении населения, в том числе и немцев, в районах распространения голода, просачивалась за рубеж. Вполне объяснимо, что сообщения о трагическом положении немцев в СССР одними из первых были получены в Германии. Многих немцев в этих двух странах связывали родственные узы, между ними, несмотря на все ограничения сталинского режима, существовала переписка. В Советском Союзе проживало немалое число немцев, в разное время приехавших из Германии и не принявших советского гражданства. События в Советском Союзе серьёзно взволновали общественность Германии, вызвали озабоченность её руководства. Исторически совпало так, что именно в это время к власти в Германии пришли нацисты. Стремясь заручиться поддержкой германского народа, они на первых порах активно включились в антисоветскую кампанию, стремительно разраставшуюся в Германии в связи с сообщениями об инспирированном большевиками голоде в СССР. Последовал ряд дипломатических демаршей. Германские дипломаты в Москве и Берлине напоминали о «злоключениях немецких колонистов», особенно германских граждан, и настаивали на получении от советских властей разрешения на предоставление немецкому населению продовольственной помощи.
Советская сторона лицемерно отрицала наличие голода в СССР и отказывалась принимать такую помощь. По мере нарастания голода дипломатические демарши Германии принимали всё более острый характер. В марте 1933 г. последовали публичные выступления руководителей Германии с обвинением советского руководства в том, что оно скрывает правду о растущем голоде. В июне в Берлине была организована выставка писем голодающих немцев из СССР, которая вызвала настоящий шок у её посетителей.
|
|
 |
| Гинденбург и Гитлер. 1932 г. Фото из кн. The 20th century a chronicle in pictures. New York. 1989. | Фашизм - это голод, террор, война! |
Своего апогея кампания протеста против «вымаривания голодом немецкого меньшинства» в СССР достигла к июлю 1933 г. Ряд организаций (Германский Красный Крест, Высший совет евангелических церквей, Союз немцев за рубежом и др.) обратились с призывом к германскому народу о сборе пожертвований в пользу «страдающих немцев» в СССР. С этой целью в банках открылся специальный счёт «Братья в нужде», на который в числе первых внесли по 1 тыс. марок личных денег президент Германии П. Фон Гинденбург и канцлер А. Гитлер.
В помощь голодающим немцам в СССР германское правительство ассигновало 17 млн. марок. Нацистские вожди умело использовали заговор молчания советских властей вокруг голода, мастерски эксплуатировали национальную идею, завоёвывая симпатии немецкой нации.
Советское же руководство по-прежнему упорствовало и не признавало факта голода в своей стране. Оно утверждало, что развязанная в Германии кампания носит клеветнический характер. С середины июля в ответ на германские обличения в СССР началась ответная, явно инспирированная и клеветническая кампания «возмущения» советских немцев «ложью фашистской пропаганды». На предприятиях, в колхозах, совхозах, МТС, учебных заведениях, учреждениях АССР немцев Поволжья, немецких районов в различных частях СССР проводились собрания, на которых принимались резолюции протеста. Этими протестами были заполнены страницы всех советских немецкоязычных газет. Смысл всех протестов был один: советские немцы не нуждаются ни в какой помощи со стороны фашистской Германии, «переживающей по-настоящему трудные дни голода и нужды». В «письмах трудящихся», которые потоком шли в центральные партийные и советские органы и также публиковались в газетах, заявлялось, что ни при каких обстоятельствах их авторы не будут принимать посылок от «немецких фашистов». Одновременно «трудящиеся» сами изъявляли готовность провести сбор продуктов для жертв фашизма, «безработных, голодающих крестьян Германии», т. е. ситуация переворачивалась с ног на голову В августе исполком Коминтерна выпусти брошюру «Братья в нужде?», которая распространялась за рубежом, и её страницы были заполнены всё теми же письмами советских немцев, в которых они рассказывали о своей «зажиточной счастливой жизни».
Вместе с тем на страницах советской прессы усилилась публикация материалов, разоблачавших действительный террор, усиливавшийся в Германии против коммунистов, социал-демократов, евреев, служителей церкви. Видимо, именно эти разоблачения, как и ряд жёстких контрдемаршей советской дипломатии, а возможно и тайный сговор двух тоталитарных режимов, привели к тому, что антисоветская кампания в Германии стала быстро угасать. Однако акция сочувствия советским немцам, проходившая в Германии и получившая отзвук в других странах, вынудила власти в СССР ослабить различные запреты на помощь извне.
В частности, так и не разрешив официальную государственную помощь Германии, советское руководство сняло возражения против частной помощи конкретным лицам. Такая благотворительная помощь в виде продуктовых посылок и денежных переводов в немецких марках и долларах США с конца 1933 г. стала поступать немецкому населению СССР и приняла довольно значительные масштабы. К примеру, в одном только Каменском кантоне АССР немцев Поволжья, где к тому времени проживало чуть больше 38 тыс. человек «фашистскую» помощь в 1934 - 1935 гг. получили 494 семьи. В других местах компактного проживания советских немцев, если эта помощь и была меньше, то не намного. На валюту приобретались продукты питания в магазинах торгсина республиканских, краевых и областных центров. Нашлись люди, которые координировали распределение гуманитарной помощи. Чаще всего это были священнослужители. Интересно, что помощь получали немало коммунистов и даже отдельные руководящие партийные и советские работники, которые, правда, тщательно скрывали это, пользуясь услугами подставных лиц.
Сложившееся положение вызывало сильнейшую тревогу и обеспокоенность руководства страны. Вынужденно согласившись на предоставление иностранной благотворительной помощи советским немцам, оно вовсе не собиралось допускать столь явной компрометации своего тоталитарного режима внутри страны. 5 ноября 1934 г. ЦК ВКП(б) направил всем ЦК союзных республик, крайкомам и обкомам ВКП(б) специальную директиву, в которой обращал их внимание на то, что «в районах, населённых немцами, за последнее время антисоветские элементы активизировались и открыто ведут контрреволюционную работу. Между тем местные парторганизации и органы НКВД крайне слабо реагируют на эти факты, по сути делают попустительство, совершенно неправильно считая, будто наша международная политика требует этих послаблений немцам или другим национальностям, проживающим в СССР и нарушающим элементарную лояльность к советской власти». Далее в директиве указывалось: «ЦК ВКП(б) считает подобное поведение парторганизаций и органов НКВД совершенно неправильным и предлагает принять по отношению к активным контрреволюционерам и антисоветски настроенным элементам репрессивные меры, произвести аресты, высылку, а злостных руководителей приговорить к расстрелу». В директиве особо подчёркивалось, что местные органы власти «должны потребовать от немецкого населения полного прекращения связи с заграничными буржуазно-фашистскими организациями: получение денег, посылок».
На основе директивы в печати, по радио, на местах развернулась разнузданная кампания по формированию негативного общественного мнения к «фашистской помощи» и тем, кто её принимал. Получателей и распространителей гуманитарной помощи стали называть фашистами, тех кто ею пользовался - пособниками фашистов. Инспирировались и широко пропагандировались факты демонстративного отказа от помощи, уничтожения посылок. Поступавшая иностранная валюта «по просьбе немецких трудящихся» перечислялась на счёт Международной организации помощи борцам революции (МОПР). Кроме того, в этот период времени проводился беспрецедентный нажим на жителей СССР, имевших иностранное подданство с целью заставить их принять советское гражданство.
Развязанный против немецких граждан моральный и физический террор стал давать довольно быстрые результаты. Подневольных, живущих в постоянном страхе людей нетрудно было заставить выполнить все указания властей. Но власти требовали не только отказываться от зарубежной помощи, они заставляли ещё людей «разоблачать» друг друга. Жалкое зрелище представляли собой принудительно созывавшиеся общие собрания жителей сёл по «разоблачению фашистских агентов», где получавшие «фашистскую» помощь выступали с покаянными заявлениями, признаваясь, что совершили «измену социалистической родине». Каждое из таких собраний принимало резолюцию, в которой, как правило, «требовало» предания «фашистов» суду.
Развернулся активный поиск «фашистских контрреволюционных организаций». Судя по донесениям органов НКВД, «фашисты» буквально наводнили Республику немцев Поволжья, немецкие районы и сёла других регионов СССР. Они «пробрались» в местные органы власти, в колхозы, совхозы, МТС, на предприятия, «свили свои гнёзда» в вузах, техникумах, школах, ими были «засорены» редакции газет, культурные учреждения. Начались массовые репрессии. 15 января 1935 г. управление НКВД АССР немцев Поволжья сообщило в обком ВКП(б), что с начала кампании (т.е. всего за два месяца) им «изъято фашистского элемента» - 187 человек. В Немецком районе Западно-Сибирского края уже к 19 декабря 1934 г. арестовали 293 человека. В дальнейшем аресты шли столь же активно. В Украине за 1935 г. было репрессировано 24,9 тыс. немцев. Значительная часть репрессированных приговаривалась к расстрелу.
К концу 1935 г. получение гуманитарной помощи советскими немцами из-за рубежа фактически прекратилось, однако репрессии, развязанные режимом против немецких граждан продолжались. Быстро укреплявшаяся и развивавшаяся нацистская Германия представляла в глазах советского руководства всё большую опасность для СССР. Отсюда – неприязненное и подозрительное отношение к «советским» немцам, уже неоднократно проявлявшим массовую нелояльность к большевистскому режиму. В 1936 г. из западных приграничных районов Украины было выселено в Казахстан 15 тыс. немецких и польских семей. По мере развития в СССР массовых репрессий эта неприязнь вылилась в вполне конкретную «немецкую» операцию НКВД.
К середине 1930-х годов у И. Сталина уже вполне сформировался общий план предстоящих в стране чисток. Центральное место в нём рядом с уже начавшейся генеральной чисткой партийно-государственной номенклатуры занимали две массовые операции, призванные, согласно сталинской логике, уничтожить потенциальную «пятую колонну» в преддверии войны.
Целью первой из них была генеральная «очистка» страны от «бывших», то есть традиционных врагов советской власти (лиц с «компрометирующим социальным и политическим прошлым»): от «недобитых» кулаков, бывших помещиков, царских чиновников, белых офицеров, «церковников», эсеров, меньшевиков и т. д. Их массовыми арестами и расстрелами НКВД должен был ликвидировать «повстанческую базу» в СССР на случай войны.
Задачей второй массовой операции, раздробленной на операции по отдельным национальным «линиям», была ликвидация в СССР «шпионско-диверсионной базы» стран «капиталистического окружения» (прежде всего – Польши, Японии, Германии), а объектом репрессий – проживавшие в СССР иностранцы, а также национальные меньшинства, этнически родственные населению стран – потенциальных агрессоров. В рамках этой второй операции рассматривались как основные три «линии»: польская, харбинская (харбинско-японская) и немецкая. В такой последовательности НКВД и приступил к их реализации.
|
|
| Свердловск. Уралмаш. 1934 г. Немецкие инженеры в кругу советских коллег. |
«Немецкая операция» началась в самом конце июля 1937 г. и продолжалась почти до конца 1938 г. На её первом этапе были произведены массовые аресты германских подданных, работавших на важных хозяйственных объектах, бывших германских подданных, работавших в оборонной промышленности и на транспорте, политэмигрантов и беженцев из Германии. Несколькими днями позже развернулись массовые аресты и в среде «советских» немцев - «контрреволюционного актива» в Республике немцев Поволжья, в немецких районах и на других территориях.
Наиболее активными и массовыми аресты были среди немецкого населения СССР, проживавшего на приграничной или режимной территориях, в укреплённых районах или в населённых пунктах, где дислоцировались воинские гарнизоны. Кроме того, арестовывались немцы, служившие в Вооружённых силах, в НКВД, работавшие в оборонной, машиностроительной, угольной, нефтяной, химической промышленности, в чёрной и цветной металлургии, на транспорте, в энергетике и некоторых других отраслях. Поводом для ареста и осуждения являлись переписка с заграницей, наличие там родственников, поддержание связей с германским посольством и консульством и т. п.
Всего в СССР в ходе «немецкой операции» было арестовано около 70 тыс. человек. По регионам число арестованных распределялось крайне неравномерно. Так, в Республике немцев Поволжья жертвами операции стали 1002 человека, из них расстреляли 567 человек. В то же время в Украине, где проживало примерно такое же количество немецкого населения, что и в АССР НП арестовали 21229 человек, из них расстреляли 18005. В Крымской АССР, где проживало значительно меньше немцев, чем в Немреспублике, было арестовано 1625 человек, из них расстреляно - 1391. В Алтайском крае арестовали 3171 немца и расстреляли 2412. По числу арестованных в «немецкой операции АССР НП уступала также Казахстану, Краснодарскому краю, Ленинградской, Московской, Новосибирской, Сталинградской, Челябинской, Свердловской областям.
Этот факт вполне объясним с позиции тех, кто организовывал и проводил операцию. АССР НП – зафиксированное Конституцией СССР государственное образование, поэтому немцы, постоянно живущие там, в отличие от немцев во всех других местах их компактного проживания – «свои», принадлежащие к «советской», а не к «иностранной» национальности.
Однако в действительности в 1937 – 1938 гг. в АССР немцев Поволжья было арестовано значительно больше граждан. Они арестовывались по другим операциям. Только по «кулацкой операции» было арестовано 5,6 тыс. человек. Всего же в те годы в АССР НП было арестовано свыше 7 тыс. человек, из них расстреляно - 3,6 тыс. Если в целом по СССР в 1937 – 1938 гг. было арестовано и осуждено около 1 % населения, то в АССР НП этот показатель составил почти 1,5 %.
Своеобразный «рекорд» поставили органы НКВД Свердловской области, арестовав практически всё взрослое немецкое население, добавив к нему «трудпоселенцев» (бывших кулаков) – всего 4379 человек – из них расстреляли 1467.
Средний процент расстрелянных по немецкой «линии» - 76,17. Это выше чем средний процент расстрелянных по всем «линиям» НКВД – 73,66. Но если проанализировать данные по различным регионам, то можно увидеть, что в одних местах расстреливали 30-40 % осуждённых, в других этот процент был значительно выше, а в Краснодарском крае, Новосибирской и Оренбургской областях он составлял, соответственно, 96,1 %, 96,3 % и 96,8 %. В этих же регионах – наивысшие проценты расстрелов и по другим «линиям». Учитывая, что по «немецкой операции» в регионы не поступало специальных инструкций о количестве расстрелов, данный факт можно объяснить только личной жестокостью начальников местных управлений НКВД, ощущавших свою полнейшую безнаказанность за такие действия.
В целом «немецкая операция» НКВД стала вершиной репрессивной политики Советского государства по отношению к немецкому населению в 1930-е годы.