2.2. Вербовка колонистов в Россию
После издания Манифестов 1762 и 1763 годов русским дипломатам было дано задание распространить их как можно шире по Европе. Предусматривалось напечатать их и в местных газетах, и отдельными экземплярами. Но если Манифест от 4 декабря 1762 г. почти беспрепятственно был распространен по всей Европе, то с публикацией Манифеста от 22 июля 1763 г. в некоторых государствах возникли трудности. Так, правительство Швеции, предполагая возможность массового отъезда в Россию, всячески препятствовало опубликованию второго Манифеста. Подобная ситуация сложилась и в Австрии, где еще помнили массовое переселение в Россию сербов во время царствования Елизаветы Петровны. Решительно выступили против призыва колонистов в Россию Испания и Франция. Из этих государств был массовый отток населения в колонии, кроме того, Францию покидало население и по религиозным мотивам.
|
|
| Западная Европа во второй половине XVIII века |
Едва ли могла рассчитывать на успех агитационная деятельность в Англии и Голландии, государствах с достаточно высоким уровнем экономического развития. Переселенцами из этих государств могли стать в основном иностранцы, там проживавшие, а также местный люмпенизированный элемент.
 |
Подготовив Манифест для приглашения иностранцев в Россию, правительство, еще не разработало механизма агитации, сбора и отправки желающих ехать в Россию. На начальном этапе был определен только один путь
– вербовка должна осуществляться русскими дипломатами в столицах крупнейших государств Европы, а решившие стать колонистами должны сами обращаться в русские миссии.
Столь упрощенный подход к набору колонистов не мог дать большого потока эмигрантов. К тому же главным и единственным средством русских дипломатов в агитационной работе с населением государств, где они были аккредитованы, оставалось опубликование манифестов в газетах. Но обращение в печати могло быть эффективным только по отношению к городским жителям. По деревням газеты почти не распространялись. Да и грамотность среди сельского, особенно католического населения, была не велика.
Опыт набора и отправки нескольких групп колонистов в июле
–октябре 1763 г. оказался очень важным и дал много информации для совершенствования этого процесса. Стало ясно, что Манифест и его идеи нашли отклик в Европе. Было решено организовать устную агитацию в первую очередь среди крестьянства. В разоренные войной сельские местности направляли специально нанятых агитаторов для разъяснения положений Манифеста императрицы.
Работа агитаторов явно выходила за пределы деятельности русского дипломатического корпуса и могла рассматриваться как вмешательство во внутренние дела отдельных государств. Поэтому в мае 1765 г. русский посол в Регенсбурге И. Смолин предложил учредить в Ульме и Франкфурте-на-Майне, должности комиссаров, которые под его контролем осуществляли бы набор и отправку в Любек колонистов. Комиссаром в Ульме был назначен житель города Аугсбурга Карл Фридрих Мейкснер, а во Франкфурте-на-Майне
– Иоганн Фациус, до этого более десяти лет состоявший на службе у английских дипломатических агентов в Мюнхене и Регенсбурге.
И. Смолин разработал специальную инструкцию, определявшую обязанности комиссаров и правила их поведения. Они должны были при вербовке колонистов соблюдать осторожность и не давать повода к жалобам со стороны городских и имперских властей. Имена навербованных колонистов вносились в особые книги. В колонисты не должны были приниматься престарелые и не способные к крестьянскому или ремесленному труду люди. Колонистов, переселявшихся за казенный счет, предписывалось отправлять транспортами по 80
–100 человек в каждом, а затраты не должны были превышать 40 рублей.
В полученной комиссарами инструкции одним из главных требований было не обещать больше, чем определено в Манифесте. Колонистом мог стать только тот крестьянин, кто получал от сельского общества отпускные документы. Это касалось и горожан.
Имели место случаи, когда за будущего колониста русскими представителями выплачивались долги для получения разрешения на эмиграцию. Так, русский комиссар в Данциге Ребиндер погасил долги нескольких завербованных лиц: Фридриха Шварца, Франца Губера, Георга Петерса, Михаеля Цильке и др.
Сборные пункты для колонистов были определены на пересечении основных дорог. Такие пункты появились в Регенсбурге, в Ульме, во Франкфурте-на-Майне, в Фюрте под Нюрнбергом, в Фридберге, Бюдингене, в Фрайбурге у Брайсгау, в Грюнсбурге под Ульмом, в Люнебурге, в Росслау, в Гамбурге, Данциге и некоторых других местах. Но они существовали не постоянно и не все одновременно. По мере нарастания противодействия набору колонистов в отдельных государствах их деятельность сворачивалась или переносилась в другие города.
|
|
| Центральная Германия во второй половине 18 века |
Подписанные комиссарами с колонистами контракты в обязательном порядке утверждались в русских дипломатических представительствах одновременно с финансовым отчетом по каждому человеку. Заключение контрактов колонистов с простыми агитаторами запрещалось, что позволяло контролировать ситуацию с набором колонистов, не допуская конфликтов с местными властями.
Русским дипломатическим представителям приходилось решать непростые финансовые проблемы колонизационных мероприятий. А. С. Мусин-Пушкин и И. Смолин брали ссуды под гарантии русского правительства. Лучше всего это получалось в работе с европейскими купцами, которые активно работали в России.
Вербовкой и отправкой колонистов в Россию занимались не только государственные служащие, но и частные предприниматели, или, как тогда говорили, вызыватели.
Юридическими лицами, получившими право набирать колонистов, организовывать в России частные поселения, управлять ими и брать часть доходов в свою пользу, стали:
- товарищество, состоявшее из де Боффе, Менье де Прекура и Кантена Вениамина Кулет де Терива;
- товарищество, состоявшее из женевца Пите, француза ле Руа и присоединившегося позже немца Зонтага;
- барон Кано де Борегард.
К использованию вызывателей в своей колонизационной политике российское правительство подтолкнула совокупность нескольких факторов.
Во-первых, в 1764 г. поток колонистов в Россию был еще не велик. Русские дипломаты за рубежом и Канцелярия в Петербурге предлагали и рассматривали различные предложения о том, как привлечь в империю большее число иностранцев.
Во-вторых, деятельность по линии официальных дипломатических миссий ограничивала возможности агитации и набора колонистов в тех европейских государствах, где эмиграция была запрещена. Вызыватели же могли действовать на свой страх и риск, не бросая тень, как, видимо, предполагала Канцелярия, на русских дипломатических представителей.
В-третьих, в Канцелярии еще плохо представляли себе осуществление поселений и
– самое главное
–- рассчитывали переложить на вызывателей организацию поселения и хозяйственной жизни привезенных ими колонистов.
Как показали дальнейшие события, использование частных предпринимателей-вызывателей создало для российского руководства больше проблем, чем выгод.
В феврале 1764 г. российскому послу в ранге министра в Париже князю А. В. Голицыну тремя французами де Боффе, де Теривом и Прекуртом был предложен проект соглашения, который шел гораздо дальше того, что предлагалось И. Смолиным по организации деятельности комиссаров. Французы хотели взять на себя не только вербовку, отправку колонистов в Россию, но и организацию их поселения в районе Саратова.
Совместно с князем Голицыным, были разработаны основные положения контракта. Всем русским дипломатическим агентам за границей была разослана форма договора с вызывателями, повторявшая слово в слово договор, заключенный с французами. Летом 1764 г. изъявили желание стать вызывателями Пите и Руа. 19 мая 1765 г. был заключен договор с Борегардом.
Договоры заключались на 6 месяцев (только с Борегардом
– на 3 года). Чтобы продлить срок набора колонистов, требовалось запросить разрешение у Канцелярии. Вначале с колонистами, отправляемыми к месту поселения, можно было посылать своих поверенных. При прекращении набора вызывателям надлежало приехать в Россию для организации своих колоний на отведенном под поселение месте. Канцелярия опекунства иностранных выделяла удобные к поселению места с учетом количества прибывших семей, а вызыватели могли разделить их по своему усмотрению.
Вызывателям была предоставлена полная свобода действий по набору колонистов. Заключив договор непосредственно с Канцелярией опекунства, они фактически в своих действиях по вербовке переселенцев выходили из-под контроля русских дипломатов, и их действия постоянно создавали для дипломатических служб России дополнительные проблемы, поскольку надо было помогать зарвавшимся вербовщикам уходить от наказания за нарушение местных законов.
Вызывателям не было дела до нравственных качеств вербуемых и их пригодности к труду. Главным было стремление набрать как можно больше колонистов. Только Прекурт сам набирал колонистов, пользуясь услугами одних агитаторов. Руа и Борегард после заключения контрактов сами не осуществляли набор колонистов, переложив этот род деятельности на своих комиссаров и поверенных, которых нанимали в Европе.
Если Руа и Прекурт сами нанимали на работу комиссаров и агитаторов, то Борегард эту ответственную работу переложил на своих доверенных лиц братьев Монжу. Это привело к различного рода конфликтам.
Вызыватель должен был с каждым переселенцем заключать договор. При заключении договоров от вызывателей требовалось строго соблюдать основные положения Манифеста 1763 года.
Что касается доходов вызывателей, то они оговаривались с колонистами в контрактах на взаимоприемлемой основе. Канцелярия в эти вопросы не вмешивалась.
Контракты, которые вызыватели заключали с колонистами, должны были утверждаться Мусиным-Пушкиным, но в действительности эту процедуру не проходили. Большинство из заключенных контрактов нельзя было считать юридически верными: трудно было определить, где и когда они заключались; под документами стояли подписи не Руа или Борегарда, а их наборщиков; за неграмотных подписывали не два свидетеля, как требовалось российской стороной, а сам наборщик. Под некоторыми контрактами стояли подписи до 60 человек, сделанные рукой одного человека – наборщика. Для грамотных французов предлагался на подпись текст контракта на немецком языке, немцам
– на французском. И у Руа, и у Прекурта разделы контрактов, где говорилось о том, что в России колонисты будут под юрисдикцией вызывателя и должны платить десятину, дописывались после подписания документа.
Откровенное мошенничество Прекурта и Руа не шло ни в какое сравнение с действиями Борегарда. Только на неправильной выдаче денег на проезд и питание колонистам он получил огромную сумму в 30308 руб. Обманув Мусина-Пушкина и саму императрицу, он присвоил еще 31601 руб. 85,5 коп.
Вызыватели смогли сагитировать и направить в Россию 14960 человек, что составило половину общей численности прибывших в Россию колонистов, или 56% поселенных в районе Саратова.
С осени 1763 до середины 1765 гг. серьезных противодействий, кроме запретов на публикацию Манифеста в некоторых государствах, русской колонизационной политике не наблюдалось. Количество сагитированных и вывезенных в Россию колонистов было относительно невелико. Эмигранты получали официальные разрешения на выезд. Политическое давление со стороны Франции и Австрии на германские государства с целью воспрепятствовать России приводило лишь к формальным заявлениям отдельных руководителей государств, за которыми не следовали конкретные шаги.
Но как только активно заработали вызыватели, и особенно Борегард, ситуация резко изменилась. Вызывательские комиссары и агитаторы, действовавшие на свой страх и риск, в большинстве случаев игнорировали официальные разрешения местных властей на эмиграцию, тайно вывозя колонистов на сборные пункты. Ряды вызывательских колонистов быстро пополнились людьми, задолжавшими большие суммы своим сеньорам или односельчанам. Неразборчивые действия нанесли удар по многочисленным средним и мелким феодалам, для которых долговая зависимость была одним из способов удержать в своем подчинении разоренных войной крестьян.
Ответной реакцией на действия вызывателей стало недовольство колонизационными мероприятиями России, а затем и запрет на выезд колонистов, сначала из отдельных государств, а позже – и целых регионов.
Пока набор колонистов шел без нарушения местных законов, средние феодалы просто высказывали свое недовольство. Но как только были выявлены нарушения, ропот определенной части феодалов перерос в открытое противодействие русской эмиграционной политике. Первым громким делом стало изгнание в 1766 г. из Франкфурта-на-Майне русского комиссара Фациуса. Франкфуртские власти поддержало правительство Ганновера, Майнца и Ганау
Только Граф Изенбург-Бюдингенский разрешил на несколько месяцев организовать в Бюдингене место сбора колонистов, и набор колонистов продолжился.
Со своей стороны российский посол в Лондоне смог убедить правительство Англии оказать давление на власти Ганновера. В конце марта ганноверский министр разрешил проход колонистов через свои Брауншвейгские и Люнебургские территории.
Несмотря на временные успехи русской дипломатии, обстановка с каждым днем все более и более обострялась. На юге наиболее активными выразителями антирусских настроений стали курфюрст Баварский и архиепископ Зальцбургский. Познее к ним присоединились курфюрства Трирское, Пфальцское, Вормсское и др. Главная причина заключалась в “безрассудной деятельности вызывательских набирателей”. Попытки Смолина объяснить послам различных германских государств, что российское правительство действует в рамках справедливости, ничего не дало. Даже князь Ангальт-Цербстский, ранее охотно предоставлявший город Росслау для сборного пункта русских колонистов, внезапно отказал в этом. После многочисленных упреков со стороны большинства германских государств, граф Изенбургский запретил иметь в Бюдингене сборное место колонистов и предписал немедленно выслать уже набранных людей.
В сложившейся ситуации для России оставался только один выход
– временно прекратить все колонизационные мероприятия. Князь А. В. Голицын в письме Екатерине II от 17 мая 1766 года настаивал на прекращении вызова колонистов для сохранения добрых отношений с государствами в Германии. А 15 мая И. Смолин без согласования с Петербургом распорядился прекратить отправку колонистов в Россию.
Когда в конце 1766 года окончилась перевозка в Россию колонистов, оказалось, всего с 1763 по 1766 годы в Россию было перевезено более 30 000 человек. В ноябре 1766 года в заграничных газетах были напечатаны объявления о полном прекращении вызова колонистов.
Но вызыватели, решили, что несмотря на официальный запрет, выгоднее продолжить набор колонистов, чем ехать на Волгу и заниматься обустройством колоний под строгим контролем государственных органов. Они продолжали свою деятельность до тех пор, пока по указу императрицы Терив и Руа не были арестованы и под конвоем доставлены в Петербург.
Продолжение вербовки колонистов в условиях антиэмиграционных настроений и при официальном со стороны России прекращении деятельности по набору новых переселенцев не только обостряло межгосударственные отношения, но и неминуемо вело к сбору всякого сброда и бродяг ради получения вознаграждения.
 |
Русскому правительству предстояло определить наиболее удобные и выгодные пути отправки переселенцев в Россию и далее
– к месту поселения. От сухопутного маршрута через территории Богемии, Пруссии, Польши, который использовался летом и в начале осени 1763 г., пришлось оказаться. Он был не только утомительным для колонистов, но и разорительным для казны. Провоз на лошадях в несколько раз превышали затраты на транспортировку водным путем.
|
|
| Любек, современный вид. Мариенкирхе (13-14 вв.) |
.jpg)
В конце сентября 1763 г. было предложено осуществлять отправку колонистов морем через Любек. На выбор именно Любека повлияло несколько обстоятельств. Во-первых, этот город-порт имел выгодное географическое расположение. Во-вторых, у Любека были давние и прочные торговые отношения с Россией, которые еще более укрепились с приходом к власти Екатерины II. В-третьих, учитывая купеческий характер города, размещение, питание и отправка колонистов должны были принести дополнительные доходы в казну города и обогатить горожан.
В феврале 1764 г. была создана специальная структура для отправки колонистов в Россию, которую возглавил любекский купец Кристоф Генрих Шмидт. Помимо Любека, портом отправки колонистов был Данциг. Поток колонистов из Данцига был невелик. Препятствия, чинимые правительством Пруссии в наборе колонистов, не способствовали превращению Данцига в крупный пункт отправки переселенцев на восток. За 1766 г. из этого порта было отправлено в Россию 409 человек.
Хорошо было налажено размещение прибывавших в Любек колонистов. В ожидании отправки колонисты жили на квартирах у ремесленников и мелких торговцев в Любеке и расположенном по соседству городке Травемюнде. На частных квартирах проживало от 3-4 до 15 человек, а в гостиницах - до 30-40.
В 1765 году, когда приток колонистов несколько увеличился, были арендованы дополнительные площади в черте города
– Вульфовские склады и склады в районе Гольштинского моста. Городские власти выделили дополнительные помещения (дом Шрамма) для организации питания.
В 1766 г. поток прибывавших колонистов превзошел все ожидания. В Любек в течение весны и лета ожидалось прибытие 20-24 тыс. колонистов.
Городские власти, опасаясь массового наплыва колонистов, предложили селить вновь прибывавших переселенцев в бараках у Травемюнде в соседних гольштинских областях. В апреле 1766 г. власти Любека разрешили постройку у стен города 3-х бараков на 450 мест каждый. По дороге на Травемюнде были построены бараки еще на 1400 человек.
В апреле и начале мая, несмотря на требования городского руководства, отправка колонистов в Россию практически прекратилась из-за штормовой погоды на Балтийском море. Ситуация изменилась После смерти в мае 1766 г. Шмидта, новым комиссаром был назначен юрист Габриель Христиан Лемке.
Первоначально предполагалось, что для транспортировки колонистов будут использованы любекские корабли. Но огромный поток колонистов в 1766 г. перечеркнул эти надежды. Канцелярия распорядилась договориться об аренде судов в Киле и Нейштадте.
Не полагаясь на аренду кораблей в германских государствах, русское правительство обратиться к Англии. При содействии графа Воронцова было нанято два крупных английских фрегата. Они оказали большую помощь в перевозке переселенцев. В два рейса
– во второй половине июня и в конце августа
– английские фрегаты вывезли 4082 человека, или почти пятую часть всех колонистов, выехавших из Любека в 1766 году.
Значительную помощь оказали небольшие российские суда, которые ранее не предполагалось использовать для этих целей,
– военные пакетботы и пинки. Несмотря на то, что русские корабли были мало приспособлены для транспортировки людей, они вывезли из Любека 3076 колонистов.
Благодаря огромным усилиям русскому правительству в сотрудничестве с городскими властями Любека удалось вывести до наступления холодов почти всех колонистов. За весь 1766 год через Любек было отправлено в Россию 21 965 человек.
Большинство иностранцев прибывало морем в Кронштадт. Отсюда они доставлялись в Петербург на специально закупленной у адмиралтейства шестивесельной шлюпке.
Колонисты, прибывшие в Россию в 1763 г., расселялись в самом Петербурге. Но от этого пришлось вскоре отказаться. Приезжавший контингент иностранцев становился все более многочисленным и достаточно беспокойным, а потому решили временно размещать их в пригороде столицы, в Ораниенбауме, где был создан пункт их временного расквартирования. Здесь они находились в среднем 1
–2 месяца. За это время колонисты приобретали для длительного путешествия на Волгу зимнюю одежду и необходимые в дороге предметы домашнего обихода.
 |
 |
| Британский фрегат XVIII века. Модель уменьшенная в 75 раз. | Транспортировка колонистов из Любека в Санкт-Петербург |
Колонистов знакомили с российскими законами и традициями, а затем они принимали присягу на верность русской короне, так называемое клятвенное обещание, текст которого был утвержден графом Орловым 3 августа 1763 года.
 |
| Ор |
 |
У колонистов, прибывших в Россию летом 1763 года, еще была свобода выбора рода занятий и места жительства. Первая группа колонистов из более чем двадцати семей, сформированная в основном из иностранцев ремесленных специальностей, изъявила желание ехать в Астрахань. В конце августа они были отправлены сухопутным маршрутом из Петербурга через Москву, Пензу, Саратов в Астрахань. 27 октября 1763 года колонисты прибыли на место поселения.
Контроль за колонистами в Астраханской губернии был возложен на капитана драгунского полка Ивана Райса. Помимо родного немецкого, он прекрасно говорил по-русски и по-французски, а также знал инженерное дело и был способным организатором. Его произвели в асессоры и в последних числах октября 1763 г. И.Райс выехал в Саратов вместе с более чем 200 колонистами сухопутным маршрутом.
|
|
| Астрахань в 17 веке |
Отправка большой группы колонистов сухопутным маршрутом оказалась довольно разорительным для государственной казны делом. Оказалось, что группы более 50 человек выгоднее отправлять водным путем.
Первую группу колонистов в 1763 г. отправили в Астрахань без сопровождения. Но опыт оказался не совсем удачным. Колонисты не только растратили выделенные им Канцелярией деньги, но стали занимать у ямщиков, которые их долговые обязательства предъявили губернатору. 27 февраля 1764 г. было принято решение впредь все транспорты посылать только с сопровождающими, которые должны были выдавать кормовые деньги и следить за их рациональным использованием. Без сопровождения продолжали направлять в Саратов сухопутным маршрутом только отдельных колонистов. Для транспортировки колонистов по Волге Канцелярия на конкурсной основе заключала специальные договоры с мещанами, купцами и др., которые брали на себя обязательства по доставке иностранцев в Саратов.
К речным судам, предлагаемым для перевозки колонистов - а это в основном были барки и полубарки – предъявлялись жесткие требования. Они оборудовались в соответствии с определенными медицинскими нормами. Полубарка, например, должна была быть в длину от 10 до 12 саженей. В корме предусматривалась каюта для офицера, а в носу - для солдат. Для приготовления пищи оборудовался очаг в 1,5 аршина. В середине сооружались нары “из добрых досок”. С каждого борта - по одному окну для света. Для барок требования были аналогичны.
 |
 |
| Доставка колонистов в Поволжье. Карта | Саратов в 1707 г. С рис. К. де Брюина |
В движении судов твердого графика не предусматривалось. Остановки и стоянки можно было делать по мере усталости колонистов, но не более 3 суток на одном месте.
 |
| Ф.А.Васильев. Вид на Волге. Барки |
Пути движения зависели от того, в каком городе верховьев Волги находились транспортные средства подрядчиков, поэтому, в течение одного года использовались различные маршруты. В июне 1764 г. колонисты отправлялись от Санкт-Петербурга на буерах и нанятых лодках до Невского монастыря на Ладоге. От Ладоги до Тихвина на подводах, затем по реке Сомина до Рыбинска, а оттуда по Волге до Саратова. Был и другой маршрут. Через Петербург, по Неве, Ладожскому каналу и Волхову в Новгород. Оттуда по р. Мсте на Вышний Волочок, а далее на подводах до Торжка. Затем по Тверце в Тверь и далее по Волге в Саратов.
Отправлявшимся из Ораниенбаума в Саратов в 1765 г. и всем, кто выезжал в 1766 г., приходилось зимовать в дороге, во многих населенных пунктах вдоль Волги. Это был продуманный и хорошо спланированный шаг. Держать колонистов долгое время в Ораниенбауме или тем более оставлять на зимовку не представлялось возможным. Только из Любека летом 1765 г. в Ораниенбаум прибыли 4162 человека, а в 1766 г. - 21965 человек.
Если из Ораниенбаума первые группы отправляли в июне, то в Саратов они могли прибыть не раньше сентября. Распределять и отправлять колонистов сразу на проживание в колонии в зиму было бы просто бесчеловечно. Там, в лучшем случае, имелись только что построенные и еще не всегда оборудованные для нормального проживания дома. Поэтому, например, колонисты, прибывшие в Саратов осенью 1764 г., были поселены в колонии только весной и летом 1765 г. В 1765-1767 гг. ежегодно численность прибывавших в Саратов колонистов возрастала в несколько раз. Поэтому было удобнее принимать колонистов партиями в течение всего весенне-летнего сезона. По этой причине из Петербурга колонистов отправляли поэтапно, отдельными партиями, так, чтобы на зимовку они останавливались в различных местах от Твери до Самары. И с весны иностранные поселенцы начинали прибывать в Саратов. Колонисты прибывали группами в течение всего лета.
За постой колонистов крестьяне получали хорошую оплату. Размещение колонистов по селам гарантировало местным жителям не только безбедное существование всю зиму, но и возможность заработать на будущее. Общение с русскими крестьянами помогло колонистам лучше узнать своих будущих соседей, немного выучить русский язык.
Переезд из Петербурга в Саратов стал тяжелым испытанием для новых граждан России. Непривычные климатические условия, холодные и снежные зимы привели к высокой смертности среди колонистов. Из 26676 человек, отправленных для поселения в район Саратова, в дороге умерли 3293 колониста, что составило почти 12,5% от общей численности.
В целом, Канцелярии опекунства иностранных удалось в кратчайшие сроки, за 4 года, организовать транспортировку из Европы и отправку в Поволжье и другие места страны более 30 тыс. человек. Несмотря на определенные сбои и просчеты эту часть колонизационных мероприятий можно считать вполне успешно выполненной.