5.5. Политика «военного коммунизма и её последствия для немецкого населения страны
Гражданская война, развязанная большевиками, поставила их режим на грань гибели. Она потребовала создания огромной армии, максимальной мобилизации всех ресурсов, а отсюда – ещё большей централизации власти и подчинения её контролю всех сфер жизнедеятельности общества. Частичное совпадение задач, диктовавшихся чрезвычайной обстановкой, с представлениями большевиков о социализме как бестоварном, централизованном обществе, «единой фабрике», а также европейские революции 1918 – 1919 гг., принятые ими за начало долгожданной мировой революции, - всё это с небывалой силой возродило у большевиков психологию революционного штурма и привело к формированию феномена «военного коммунизма».
«Военный коммунизм», сложившийся приблизительно к началу 1919 г. представлял собой попытку сверхбыстрого перехода к коммунизму с помощью чрезвычайных средств, частично позаимствованных у «империалистических» стран, прежде всего Германии, периода первой мировой войны. Он был порождён не только утопической верой в коммунизм и мировую революцию, но и логикой предшествующего развития Советской России. Его необходимыми предпосылками стали создание «чисто» большевистского правительства и мощного госаппарата, провал попытки осуществления «госкапитализма» и опыт жёсткого военно-политического нажима на деревню весной-летом 1918 г.
«Военный коммунизм» не делал каких-либо специальных различий между отдельными нациями и народами, населявшими Россию. Под его маховик попадали представители всех национальностей, кому доводилось проживать в 1919 – 1921 гг. на территориях, подконтрольных большевикам. Среди них были и немцы. Наибольший урон от «военного коммунизма» понесли немцы Поволжья, поскольку они находились под контролем большевистского режима в течение всего периода гражданской войны.
Составной частью военно-коммунистической политики стала национализация крупной, средней и затем даже части мелкой промышленности, что больно ударило по немцам – предпринимателям и кустарям, особенно в Поволжье и других внутренних районах страны, т. к. в западных губерниях значительная часть крупной немецкой частной собственности была национализирована ещё в годы первой мировой войны.
Проводившаяся в 1918 году продовольственная диктатура вылилась по сути дела в беспорядочный грабёж крестьян. Поскольку в целом материально благополучные немецкие колонии в сознании большевистского руководства страны представлялись «кулацкими гнёздами», их грабёж отличался особой жестокостью и беспощадностью. Об этом уже шла речь в параграфах 5.3 и 5.4. Дальнейшее развитие продовольственной диктатуры привело к введению с января 1919 г. продразвёрстки, причём всё по той же причине нормы продразвёрстки, налагавшиеся на немецкие сёла, подчас значительно превышали нормы соседних русских и иных селений. Так, осенью 1920 г. на немецкое село Франк Голо-Карамышского уезда Области немцев Поволжья, где проживало 5,2 тыс. чел. и посевная площадь составляла 5,5 тыс. десятин, была наложена норма сдачи зерна – 93 тыс. пудов. В то же время соседнее русское село Александровка с таким же количеством населения и посевных площадей получило норму хлебосдачи - 3 тыс. пудов зерна. На немецкую колонию Таловку того же уезда Области немцев Поволжья наложили развёрстку в 200 тыс. пудов, столько же, сколько должен был сдать весь Камышинский уезд Саратовской губернии.
Непрерывное «выкачивание» из немецких сёл Поволжья, Урала, Сибири, Северного Кавказа, и Украины (с весны 1920) зерна, мяса, других видов продовольствия, сопровождалось вопиющими злоупотреблениями, массовыми репрессиями в отношении крестьян, выражавших недовольство. Репрессии санкционировались сверху. Показательными являются действия вооружённого рабочего продовольственного отряда из Тулы, действовавшего на территории Области немцев Поволжья в зимние месяцы 1920 – 1921 гг. В это время там уже почти полностью были изъяты все запасы продовольствия и явно ощущались первые признаки голода. Тем не менее, отряд отыскивал зерно и другие продукты. Какими методами это делалось, можно понять из слов командира отряда Попова: «Конфискаций у нас было мало, мы больше применяли арестов, ибо были такого мнения, что невыгодно разорять крестьянские хозяйства. И путём применения арестов достигли больших успехов, нежели конфискациями».
Действия Тульского отряда сопровождались многочисленными фактами издевательства и мародёрства. Так, например, расследовавшая эти действия комиссия ВЦИК РСФСР доказала случаи порки крестьян, избиения беременных женщин и т. п. Сам Попов признал факт, когда в целях запугивания 90 арестованных крестьян были подвергнуты фиктивному расстрелу (им завязывали глаза, ставили их к стенке и стреляли поверх головы). «Мера принесла известный результат»,- заявил Попов.
|
|
 |
| А.Моор | Я.Суппес |
О печальных последствиях работы Тульского отряда несколько месяцев спустя рассказал всё той же комиссии ВЦИК председатель исполкома Области немцев Поволжья А. Моор: «Если бы хлеб был в достаточном количестве, его взяли бы и без тульотряда. Правда, отряд выкачал известное количество зерна, но зато мы имеем теперь ряд сёл, где хлеба нет совершенно. А поля наши в большинстве стоят чёрные, незасеянные, ибо крестьяне обобраны дочиста, амбары подметены метёлкой. Вряд ли такая работа в интересах общегосударственных».
В целом, политика «военного коммунизма» привела к полной дезорганизации жизни в деревне, к параличу советов, как органов власти. Это ситуация очень наглядно описана в обращении в ЦК РКП(б) члена исполкома Области немцев Поволжья Я. Суппеса.
Крестьяне не могли распоряжаться не только плодами своего труда, но и в значительной степени своим недвижимым имуществом. Уже с 1918 г. в отдельных местностях, в том числе и в районах компактного проживания немцев, предпринимались попытки принудительного обобществления крестьянских дворов. Однако немцы активно им сопротивлялись и потому в немецких сёлах коммуны и совхозы не получили распространения. Их насчитывалось единицы (В области немцев Поволжья в 1920 г. существовало всего 2 коммуны).
Огромная инфляция (следствие безудержной денежной эмиссии) и курс на ликвидацию товарно-денежных отношений привели к господству уравнительного государственного распределения и натурализации заработной платы (рабочие и государственные служащие получали бесплатный государственный паёк). К числу других социальных новаций «военного коммунизма» относятся принудительная кооперация населения, отмена платы за коммунальные и некоторые другие услуги (проезд в общественном транспорте и т. п.).
Была введена всеобщая трудовая повинность, осуществлена милитаризация труда рабочих, создавались Трудовые армии. Наряду с военной мобилизацией, немцы, особенно на селе, подвергались массовым трудовым мобилизациям. В 1919 – 1920 гг. в Области немцев Поволжья было создано несколько трудовых бригад, военно-строительных дружин, сельскохозяйственных батальонов, которые работали на строительстве железной дороги Александров Гай – Эмба, перевозили гужем нефть от месторождений у г. Гурьева до пристаней Волги, создавали инфраструктуру в полосе действия красных армий и фронтов. Летом и осенью 1920 г. в Области немцев Поволжья только для перевозки собранного по продразвёрстке хлеба к пристаням и железнодорожным станциям было мобилизовано и трудилось 7,5 тыс. крестьян с лошадьми и подводами. Мобилизованные крестьяне трудились на лесоразработках в пойме Волги, на земляных и др. работах.
С апреля 1919 г. начинается создание лагерей принудительного труда («концентрационных лагерей»), куда передавались рабочие, крестьяне, служащие за «нарушение трудовой дисциплины» и «контрреволюционную деятельность». В Области немцев Поволжья такой лагерь был создан в окрестностях г. Марксштадта. В 1920 г. число заключённых в нём достигало 5 тыс. человек. Причём в лагере содержались не только сами «виновники», но и их семьи, в том числе дети. Все эти меры проводились на фоне стремительного падения и до того низкого уровня жизни городского и сельского населения.
Ставка на государственное принуждение, всемерное культивирование «классовой» ненависти неизбежно порождали господство «чрезвычайщины» и массовые репрессии. По существу речь шла о введении невиданного ещё классового террора, когда жизнь человека зачастую зависела от его социального происхождения. По городам Советской России прокатывались, одна за другой, волны массовых расстрелов взятых заложников. Число жертв исчислялось тысячами. Среди них было немало немцев – предпринимателей, бывших государственных чиновников, офицеров армии и флота, полиции и жандармерии, представителей научной и творческой интеллигенции. Массовые расстрелы немецких колонистов производились в 1920 г. в Украине после вступления туда советских войск. Так им мстили за участие в белом движении и отрядах самообороны.
В том же 1920 г. на территории Области немцев Поволжья, в других местах компактного проживания немецкого населения, как и на остальной территории, подконтрольной большевикам, реальная власть находилась у чрезвычайных органов – ревкомов, которые, применяя жесточайшие методы насилия и террора, сдерживали возмущение населения.
|
|
| П.Чагин |
Гражданская война и «военный коммунизм» наложили сильный отпечаток на общественное сознание, придав ему ещё большую жёсткость, бескомпромиссность, веру во всемогущество насилия и военных методов управления. В «военно-коммунистическом» сознании непостижимым образом уживались вера в светлые идеалы, революционный романтизм с пренебрежением к человеческой жизни и всей существовавшей до Октября «буржуазной» культуре. Выступая на 2-й областной партийной конференции в сентябре 1919 г. руководитель парторганизации Области немцев Поволжья П. Чагин с пафосом заявил: « … несмотря ни на что, по горам мёртвых тел, через кровь, слёзы и мучения, по горам дымящихся развалин мы идём к новому миру трудового братства». Эти слова были встречены бурной овацией.
В годы «военного коммунизма» берёт своё начало массовая идеологическая обработка населения. Небывалое развитие получили «прикладные», агитационно-массовые жанры искусства, всячески прославлявшие революцию и сеявшие в народе «социалистическое сознание». Именно с позиций идеологизации «трудящихся» следует рассматривать предпринимавшиеся тогда попытки борьбы с неграмотностью, распространение таких «очагов культуры», а точнее идеологии, как разного рода народные университеты, избы-читальни, красные уголки и т. п.
В Области немцев Поволжья в 1919 – 1920 гг. в рамках общегосударственных кампаний местная власть пыталась обеспечить выполнение решений Советского правительства о всеобщем начальном образовании и ликвидации неграмотности, однако они не принесли больших результатов. Так, школы ликбеза в 1920 г. посещали 9,2 тыс. человек, из них закончили обучение всего 517 человек. В это же время в Области были созданы и проводили политико-воспитательную работу с населением свыше сотни культурно-просветительных кружков, примерно такое же количество изб-читален, свыше двух десятков клубов и народных домов.
Политика «военного коммунизма», взломавшая традиционную жизнь немецкого населения России, не могла не вызвать сопротивления, особенно в деревне, буква- льно замордованной непосильными поборами государства. Формы протеста были разными. Наиболее распространёнными были стихийные возмущения доведённых до отчаяния людей, причём, нередко первыми на улицу выходили женщины. В Области немцев Поволжья женские бунты в деревнях в 1919 – 1920 гг. были довольно частыми явлениями. На поддержку женщин выходили и мужчины. Характерный случай произошёл осенью 1920 г. в селе Моргентау (Область немцев Поволжья). Когда в село прибыл продовольственный отряд, всё население бросилось на улицу с криками «стреляйте!» Лишь стрельба продотряда в воздух и многочисленные аресты принудили селян подчиниться.
На почве непосильной продразвёрстки в сёлах Ровенского уезда Области немцев Поволжья развилось движение за выход уезда из немецкой автономии и вхождение его в соседний Новоузенский уезд Самарской губернии. В сёлах тайно, минуя Советы, составлялись прошения на имя новоузенского уездного исполкома, под ними собирали подписи крестьян, и эти прошения также тайно доставлялись в Новоузенск. Причина этого явления была весьма проста. У соседей норма продразвёрстки была существенно ниже, чем в немецкой области, а следовательно, по словам крестьян, меньше было «грубости и издевательств над населением».
Нередкими были случаи, когда крестьяне Области немцев Поволжья прятали своё зерно от продотрядовцев в соседних русских сёлах Камышинского, Новоузенского и Пугачёвского уездов. Такая солидарность и помощь русского крестьянства подтверждает тот факт, что между русскими и немцами в Поволжье существовала довольно высокая степень доброжелательности, взаимоуважения и даже товарищества.
Зимой 1920 – 1921 гг., когда массовый голод в Области немцев Поволжья стал реальностью, а действия большевистской власти по изъятию продовольствия не только не ослабли, но ещё более ужесточились, крестьянские волнения переросли в восстание. Отдельные вооружённые восстания в немецких сёлах, направленные против действий продовольственных отрядов, имели место и раньше, например восстание в колонии Варенбург (Привальное) в январе 1919 г., однако в начале 1921 г. восстание стало практически всеобщим и охватило всю немецкую автономную область на Волге.
Восстание не было самостоятельным. Толчком к его образованию и развитию стали рейды по территории области повстанческих формирований из Усть-Медведицкого округа Области войска Донского, где антибольшевистское восстание вспыхнуло ещё в конце 1920 г. Лидеры восстания официально именовали его "восстанием голодных крестьян Поволжья". Ими была разработана "программа" крестьянского движения, которая нашла своё отражение в многочисленных "декларациях", "воззваниях", "приказах", "политического отдела при главном штабе восставших голодных крестьян Поволжья". Идеологи восстания выступали не против власти Советов и даже не против социалистических идеалов, в целом одобрявшихся ими. Они выступали против конкретной политики «военного коммунизма», которую проводила РКП(б) в 1918 – 1920 гг., против узурпации ею политической власти и преследования инакомыслящих.
В январе 1921 г. повстанческие формирования из Усть-Медведицкого округа во главе с "командующим восставшими войсками" Вакулиным сделали свой первый рейд по территории немецкой области, носивший большей частью разведывательный характер. В ходе рейда изучалось настроение крестьянства, обострялось, путём агитации, его недовольство, подбирались и готовились будущие руководители повстанческого движения в сёлах, создавались тайные склады оружия. Одновременно разоружались и разгонялись продотряды. В этом рейде Вакулин и его штаб старались избегать насилия и жестокости. Совершив всю необходимую подготовительную работу, повстанцы возвратились назад, под Камышин.
Передохнув и пополнив свои отряды личным составом, в конце января «восставшие войска» вновь вторглись на территорию немецкой области, на этот раз жестоко расправляясь с коммунистами, советским и профсоюзным активом. Однако второй рейд для Вакулина оказался неудачным. В столкновениях с подразделениями красных войск его отряды понесли большие потери, а сам он в одном из боёв на юго-востоке Области немцев Поволжья погиб.
|
|
| Область немцев поволжья в 1922 г. Карта |
Тем не менее, этим пришлый бандитизм не завершился. Самым трагическим для автономной области немцев Поволжья стал третий рейд усть-медведицких повстанцев, который возглавил преемник Вакулина на посту "командующего восставшими войсками" бывший районный продовольственный комиссар М. Пятаков. В начале марта 1921 г. часть повстанцев, скрытно перейдя через замёрзшую Волгу, расположилось в русских сёлах Иловатской волости, что в нескольких десятках километров южнее Ровного - одного из трёх уездных центров Области немцев Поволжья. Другая часть сосредоточилась в русских сёлах Золотовской волости - на правом берегу Волги напротив Ровного. При поддержке местных крестьян в ночь с 16 на 17 марта повстанцы скрытно подошли к Ровному и с утра напали на город. Ровненский уездный ревком, несмотря на то, что ему поступала кое-какая информация о возможном нападении мятежников, должных мер к охране города не принял, не были даже организованы разведка и наблюдение. Поэтому нападение на город стало полной неожиданностью. Караульная рота и небольшой конный отряд милиционеров - единственные воинские подразделения, располагавшиеся в городе, застигнутые врасплох, серьёзного сопротивления многотысячным силам повстанцев оказать не смогли. Город был захвачен менее, чем за час. И тотчас же началась охота за коммунистами, их семьями, советскими, профсоюзными, комсомольскими работниками, красноармейцами и милиционерами. Всего было уничтожено около ста человек. В расправах принимала участие и определённая часть местного населения.
17 марта вечером на общем собрании жителей города была избрана новая власть – «Совет пяти» («пятёрка»), который, однако, существовал чисто номинально. Реальную власть в городе осуществлял М. Пятаков, который превратил Ровное в политический центр борьбы против советской власти на территории немецкой автономной области. 18 марта им был издан приказ, в котором "во имя освобождения раз навсегда трудового народа от ига насильников-коммунистов и комиссаров" приказывалось: "Немедленно поднять к восстанию селения Верхнего, Среднего и Нижнего районов..." и далее перечислялись все сёла Ровненского уезда. 19 марта отряды повстанцев из Старой Полтавки, Харьковки, других русских сёл свергли советскую власть в колониях южной части Ровненского уезда: Кано, Моргентау, Штрасбург, Франкрейх и др. При этом каждый раз повстанцы находили поддержку определённой части колонистов, которых привлекали идеологические установки и лозунги повстанцев. Однако решающим фактором падения советской власти в этих сёлах стал призыв руководства повстанческого движения захватывать ссыпные пункты, забирать зерно и делить его между крестьянами. В тот же день наспех сколоченные отряды из русских и немецких сёл захватили станцию Гмелинскую и начали вывозить в свои сёла сосредоточенные там большие запасы зерна. Успеху крестьянского восстания на юге автономной области способствовал и тот факт, что оно почти не встречало никакого сопротивления, поскольку повстанцам противостояли лишь малочисленные продовольственные отряды и местная милиция. Регулярных воинских частей на территории области не было, если не считать 229 полк ВНУС (войска связи), располагавшийся в Марксштадте и некоторых близлежащих сёлах, а также нескольких подразделений войск внутренней охраны (ВОХР).
После падения Ровного ревком области немцев Поволжья начал принимать экстренные меры для организации отпора вторгшимся в область повстанцам. Все вооружённые формирования на территории области были объединены под общим командованием. "Командующим войсками губернии немцев Поволжья" был назначен командир 229 полка ВНУС И. Полежаев. Видимо не совсем ясно представляя себе размах начавшегося восстания, Ревком сформировал из подразделений 229 полка отряд в составе всего 100 человек, "укрепив" его коммунистами Марксштадта. Отряду была поставлена задача продвигаться в сторну Ровного и, установив связь с красными частями Голо-Карамышского ревкома, совместными действиями освободить Ровное. Местом формирования и исходным пунктом выдвижения сводного отряда был определён Ней Тарлык. Отряд был сформирован, но к боевым действиям приступить так и не успел. В ночь с 21 на 22 марта, накануне выступления, отряд был уничтожен в результате внезапного нападения хорошо вооружённого конного отряда повстанцев, насчитывавшего свыше 200 всадников.
Разгромив красный отряд в Ней-Тарлыке, конники Пятакова двинулись на север к Марксштадту, однако их продвижение неожиданно задержали жители села Александрге, которые не пустили мятежников в село и не дали им пройти по мосту через реку Нахой. Лишь 31 марта крупными силами повстанцам удалось захватить село. Весть о разгроме Ней-Тарлыкского красного отряда быстро облетела немецкие сёла, постепенно обрастая всевозможными слухами и преувеличениями. Она явилась своеобразным детонатором большого крестьянского восстания в Марксштадтском уезде, эпицентром которого стало крупное село Мариенталь. В этом селе брожение началось уже вечером 22 марта, а 23 марта оно вылилось в открытое выступление. В следующие дни восстание охватило сёла Подстепное, Крутояровку, Раскаты, Суслы, Старицу, Луговую Грязнуху, Липов Кут, Липовку, некоторые другие. Сценарий восстания везде был одинаков: после появления в селе посланцев М. Пятакова и непродолжительной агитации непримиримо настроенные к большевистской власти крестьяне вооружались чем попало: ружьями, топорами, вилами и т. п., громили местный Совет, при этом иногда убивая оказывавших сопротивление представителей власти, и создавали свою власть – «революционные тройки». Первыми шагами новой власти сразу же становились разгром ссыпных пунктов, зернохранилищ и распределение зерна между жителями.
В сложившихся условиях, понимая, что существующими незначительными воинскими контингентами контроль над областью сохранить не удастся, областной Ревком сосредоточил все свои основные вооружённые силы в Марксштадте и организовал его круговую оборону. Это было вызвано ещё и тем, что на правом берегу Волги, напротив Марксштадта, в Саратовской губернии орудовало крупное повстанческое формирование Попова. Оно могло в любой момент перейти Волгу по льду и нанести удар по Марксштадту. Однако оборона Марксштадта была активной. В близлежащих сёлах на дорогах к городу были созданы заставы и наблюдательные пункты, осуществлялось непрерывное патрулирование на окраинах города. В сторону мятежных сёл постоянно делались вылазки, проводилась разведка. Благодаря таким действиям удалось предотвратить восстание в близлежащих к Марксштадту сёлах: Филиппсфельде, Нидермонжу, Теляузе, Эндерсе, Паульском и др. Одновременно мятежникам был перекрыт путь в селения, располагавшиеся по берегу Волги севернее Марксштадта (от Обермонжу до Гларуса и Шафгаузена), что помогло не допустить восстания и в этих сёлах, хотя в некоторых из них (например, в Унтервальдене) обстановка была очень напряжённой, имели место разрозненные выступления голодных крестьян, требовавших хлеба.
Не менее драматично обстановка развивалась на правом берегу Волги в Голо-Карамышском уезде. К 20 марта в руках восставших оказались практически все сёла, а уездный центр оказался в осаде. Однако гарнизон Голого Карамыша (свыше 700 человек, из них почти 200 человек кавалерии) успешно отражал все атаки на город и сам нередко совершал вылазки, нанося удары по формированиям повстанцев в близлежащих сёлах. Для этого был создан специальный маневренный отряд под командой К. Фаренбруха.
Таким образом, в конце марта значительная часть территории автономной области немцев Поволжья оказалась в руках восставших крестьян, как пришлых (отряды Пятакова) так и своих местных. Сложилась критическая ситуация, когда советская власть в области висела буквально на волоске. Достаточно было повстанцам, используя своё численное превосходство, сконцентрировать силы, овладеть Марксштадтом и Голым Карамышом, и вся область оказалась бы в их руках. Однако этого не произошло. Взбунтовавшаяся крестьянская масса оказалась слишком разнородной. Очень быстро обнаружились серьёзные противоречия между местными крестьянами и пришельцами из-за Волги. В большинстве случаев немецкие крестьяне не одобрили и не поддержали зверские расправы над коммунистами и их семьями, членами продотрядов, советским активом. Были случаи, когда они укрывали их у себя. Так, например, жители Звонарёвки спасли своих коммунистов, укрыв их в подвалах, а сельский сход Отроговки взял под свою защиту членов сельсовета, в том числе и председателя, и не допустил расправы над ними. Серьёзное возмущение местных крестьян вызвали факты вывоза отрядами М. Пятакова хлеба из разграбленных хранилищ за пределы территории области немцев Поволжья. Такие случаи имели место в Ровном, Кано и др. Кроме того, массовый характер приобрели открытые грабежи крестьян, уголовные проявления.
В целом, крестьяне, надеявшиеся после победы восстания получить хлеб и спокойно приступить к своему крестьянскому труду, в частности, начать подготовку к весеннему севу, оказались втянутыми в новый виток насилия, стали жертвами игры политических сил. Это значительно изменило их настроения. Нарастало чувство разочарования и сожаления о содеянном. Подобные настроения резко усилились, когда крестьяне узнали о замене продразвёрстки продналогом и о ликвидации ряда чрезвычайных мер «военного коммунизма».
22 марта областной комитет РКП(б) получил из Москвы срочную телеграмму за подписями Ленина, Цюрупы, Осинского, Молотова, в которой предписывалось снять всякие запреты на куплю, продажу и перевозку семенного зерна сроком на один месяц. На основе этой правительственной телеграммы областной ревком 24 марта издал приказ, в котором объявил, что «предоставляет нуждающимся крестьянам области полное право свободной закупки семян на местах, свободного провоза таковых гужем». Одновременно ревком обратился к крестьянам автономной области с воззванием, в котором объявил об отмене продразвёрстки и замене её продналогом, о мерах Советского правительства, направленных на успешное проведение крестьянского весеннего сева. Крестьянство призывалось поддержать советскую власть и её новые мероприятия, порвав с «бандитизмом». Воззвание произвело сильное впечатление на крестьян и немало способствовало спаду повстанческого движения в области.
|
|
| Г.Фукс |
Одновременно с политическими в Марксштадте принимались и военные меры по разгрому восстания. С этой целью была сформирована боевая группа, представлявшая собой несколько хорошо вооружённых отрядов, располагавшихся в Марксштадте, Нидермонжу, Красном Яре. «Командующим» группы был назначен Г. Фукс - бывший командир 1 Екатериненштадтского коммунистического немецкого полка. Наступление на повстанцев началось вечером 26 марта нападением на Звонарёв Кут. Это была разведка боем, которая позволила определить силы повстанцев, находившихся в этом селе. Силы оказались значительными и красный отряд, не решившись атаковать село, отошёл назад в Нидермонжу. 27 марта обе стороны готовились к предстоящему новому бою. Находившийся в Мариентале «штаб Восточного фронта восставших голодных крестьян» объявил мобилизацию всех мужчин в восставших сёлах в возрасте от 18 до 45 лет, причём в приказе объявлялось, что «неисполнение сего приказа будет караться до расстрела».
Рано утром 28 марта красный отряд под командованием А. Солнцева атаковал Звонарёв Кут и Звонарёвку и после короткого, но ожесточённого боя овладел ими. Однако тут же со стороны Луговой Грязнухи началась контратака повстанцев, в которой участвовало до 300 человек пехоты и 150 всадников. По численности мятежники почти вдвое превосходили красных, но за счёт лучшего вооружения, умелого использования манёвра отряд А. Солнцева во встречном бою разгромил повстанцев и, преследуя их, практически без боя к вечеру овладел Луговой Грязнухой. На следующий день отряд особого назначения при обкоме ВКП(б) под командованием В. Решетова с боем занял Старицу.
В тот же день Мариентальский штаб повстанцев получил из Ровного от Пятакова приказ - срочно сформировать и направить в его распоряжение два вооружённых кавалерийских отряда. Однако выполнить этот приказ уже было невозможно, так как обстановка требовала прежде всего защищаться самим. 30 и 31 марта, пользуясь тем, что красные приостановили наступление, военное руководство повстанцев лихорадочно пыталось сколотить оборону оставшихся в его руках сёл. Проводилась насильственная мобилизация крестьян всех возрастов, в том числе и подростков. Практически безоружных людей под страхом расстрела заставляли рыть окопы, занимать оборону вокруг сёл. Именно наличие в рядах повстанцев большого количества невооружённых людей и приводило к большим потерям с их стороны в ходе боёв с подразделениями советских войск, имевших на вооружении пулемёты и даже артиллерию.
1 апреля с утра подразделения 229 полка стремительной атакой захватили Осиновку и, не останавливаясь, продолжили наступление дальше на Липовку, которая не оказала сопротивления. С ходу с боем были взяты Раскаты. К вечеру подразделения красных подошли к Крутояровке и окружили её. Однако взять её сходу не удалось, так как это последнее перед Мариенталем село было сильно укреплено и подготовлено к обороне. По периметру села повстанцы отрыли окопы, из повозок, плугов, борон, мешков с землёй возвели баррикады. Штурм Крутояровки был осуществлён днём 2 апреля. Ожесточённый бой продолжался полтора часа, в ходе его были убиты свыше 200 повстанцев. Потери красных войск составили несколько человек. В тот же день, спустя менее двух часов, подразделениям, захватившим Крутояровку, пришлось отбить атаку конного отряда повстанцев, посланного из Мариенталя. Во всех этих боях в Крутояровке со стороны красных участвовало 315 человек пехоты, 98 человек кавалерии, были применены 2 пулемёта и одно 3-дюймовое орудие.
Этими же силами на следующий день,3 апреля, был атакован последний опорный центр восставших - Мариенталь. Упорное сражение длилось свыше 3 часов. Как отмечалось в боевом донесении, «все улицы были забаррикадированы. За баррикадами один или два вооружённых ружьями человек, 6 - 10 вооружённых вилами. В результате боя по предварительным подсчётам убитых 550 человек... Со стороны наших потерь нет. Арестовано 400 человек». С взятием Мариенталя восстание крестьян в Марксштадтском уезде было полностью подавлено.
С 31 марта началось наступление красноармейских подразделений на повстанцев в Ровненском уезде. В частности, со станции Гмелинской под прикрытием бронепоезда начал движение на Харьковку - Кано - Старую Полтавку 241 полк ВОХР. Одновременно на территорию Ровненского уезда вступили подразделения Красной Армии из Покровска. Двигаясь по левому берегу Волги на юг в сторону Ровного, они последовательно овладели сёлами Брабандер, Деллер, Бангерт, Шталь, Куккус, Лауве, Иост, Лауб, Динкель, Штрауб и к исходу 5 апреля захватили крупный опорный пункт мятежников - село Варенбург . 6 - 7 апреля курсантами Саратовских пехотных курсов были освобождены от повстанцев несколько сёл вдоль железной дороги Покровск - Урбах. 8 апреля против повстанцев в Ровненском уезде был открыт третий фронт: со стороны Красного Кута на Ровное начал наступление ещё один большой сводный красноармейский отряд. В тот же день он он овладел крупным селом Гуссенбах, захватив в плен около 200 повстанцев.
Почувствовав скорое поражение, ещё 5 апреля М. Пятаков со своим штабом покинул Ровное и двинулся на юг в русские сёла. В эти же дни, по донесениям разведки красноармейских частей, началась интенсивная и беспорядочная переправа повстанцев на правый берег Волги в Голо-Карамышский уезд. 9 апреля стал решающим днём в разгроме крестьянского восстания в Ровненском уезде. В этот день красноармейские подразделения, наступавшие на уездный центр с разных сторон, преодолевая ослабевшее сопротивление повстанцев,к вечеру вплотную подошли к городу. В ночь с 9 на 10 апреля Ровное было взято.
Разгром повстанцев на левом берегу Волги позволил областному Ревкому сконцентрировать свои силы на горной стороне - в Голо-Карамышском уезде и оказать местным уездным властям помощь в подавлении повстанческого движения. Кроме того, помощь Голому Карамышу оказал Саратовский губернский ревком, направив местному Ревкому боьшой отряд под командой Г. Скороходова. В течение одной недели отряды Г. Скороходова, К. Фаренбруха и А. Лихачёва прорвали блокаду Голого Карамыша и, действуя по расходящимся направлениям, очистили все сёла уезда от повстанцев, восстановив там советскую власть. При этом они практически не встречали серьёзного сопротивления. 16 апреля Голо-Карамышский уездный ревком доложил в Марксштадт, что «весь уезд очищен от банд». Таким образом, к середине апреля повстанческое движение крестьян было ликвидировано по всей области.
Сразу же после подавления крестьянского восстания в мятежных сёлах началась работа выездных сессий Ревтрибунала, выносивших суровые приговоры участникам восстания. Только в сёлах Марксштадтского уезда, принявших участие в восстании по приговорам трибунала было расстреляно 286 человек. Сотни участников восстания были приговорены к заключению в концентрационный лагерь. Имущество расстрелянных и осуждённых конфисковывалось. Кроме того, на сёла, участвовавшие в восстании, постановлениями уездных ревкомов накладывались различного рода штрафы. Так, например. В Голо-Карамышском уезде на 20 сёл был наложен мясной штраф общим объёмом в 5 тыс. пудов. Между сёлами штраф распределялся в зависимости «от степени виновности каждого села».
Поволжье было далеко не единственным регионом, где немецкие крестьяне поднялись на восстание против большевистского режима. Немцы Сибири приняли активное участие в знаменитом Западно-Сибирском восстании, когда советская власть на несколько недель пала на огромной территории за Уралом, в руках повстанцев оказалась даже часть Транссибирской магистрали. Антибольшевистскую вооружённую борьбу вели в 1921 г. отдельные организации немцев-колонистов в Украине, в частности, под Одессой.
Жестокая расправа над восставшими, непримиримость властей явились главной причиной развития в Области немцев Поволжья, в Западной Сибири, в Украине и некоторых других местах компактного проживания немцев такого социально-политического и криминального явления как бандитизм. Ряд крестьян, участвовавших в восстаниях, побоялся вернуться домой к мирному земледельческому труду и предпочёл остаться в составе остатков разбитых повстанческих формирований, превратившихся в разрозненные, как правило, не связанные между собой банды.
Такие банды, уклоняясь от встреч с регулярными частями Красной Армии, избегая крупных населённых пунктов, постоянно перемещались по уездам, не уходя далеко от родных мест и постепенно превращаясь в уголовный сброд терроризировавший небольшие отдалённые сёла и хутора, грабя на дорогах проезжих. Некоторые банды сохраняли свою политическую окраску. Как правило, они возглавлялись бывшими лидерами неудавшихся восстаний. Члены таких банд подстерегали и убивали коммунистов, советских работников, крестьян, выполнявших распоряжения советской власти, срывали сев, уборку, не останавливаясь перед уничтожением посевного материала, выращенного урожая, инвентаря и т. п. В Области немцев Поволжья отдельные банды даже грабили склады с продовольствием иностранных благотворительных организаций - Американской администрация помощи (АРА), Международного союза помощи детями (МСПД) др., осуществлявших кормление голодающих крестьян, убивали их сотрудников.
В целом бандитизм наносил огромный вред не только большевистскому режиму, советской власти, но и всему населению, поскольку парализовывал все усилия, направленные на преодоление голода, разрухи, восстановление хозяйства на основе новой экономической политики, препятствовал нормальному ритму жизни. По мере реализации нэпа в немецкой деревне бандитизм терял поддержку крестьян. С осени 1921 г. нередки были случаи когда в немецких сёлах крестьяне организовывали отряды самообороны и с их помощью захватывали как отдельных бандитов, так и целые банды. Имели место факты расправы крестьян над бандитами.
На первых порах в качестве одной из мер в борьбе с бандитизмом власть широко применяла систему заложничества, когда репрессировались члены семей бандитов. Практика показала полную несостоятельность таких мер. Неоправданная жестокость по отношению к семьям ушедших в банды людей не только не способствовала ликвидации бандитизма, но, наоборот, приводила к его усилению. Задача по ликвидации банд была возложена на командования военных округов, против бандитов действовали регулярные воинские формирования, однако это не приносило должного эффекта. Лишь применение амнистии к добровольно сдававшимся бандитам коренным образом изменило ситуацию. Большую роль сыграло также освобождение из заключения их семей, предоставление возможности честно трудиться на своей земле.
Оценивая в целом коммунистический эксперимент 1918 – 1920 гг., Ленин вынужден был признать: «...Не весьма длинный опыт привёл нас к убеждению в ошибочности этого построения». Опыт, однако, не был коротким. Попытки совершить «большой прыжок», прыгнуть из «царства необходимости в царство свободы» из действительности в коммунистическую утопию тянулись более трёх лет. Результатом опыта было разорение страны и кризис власти. Результатом опыта стал хронический голод в городах и полное обнищание деревни, вылившееся в конце концов в небывалый по масштабам распространения и тотальный по характеру охвата населения голод 1921 – 1922 гг. О его неизбежности было ясно уже зимой 1920 - 1921, когда у крестьян было изъяты все запасы, в том числе и семенное зерно.
Весной 1921 в большинстве немецких сёл Поволжья, Украины, Крыма, Северного Кавказа, Урала (так же как и в русских, украинских и др. сёлах) сеять было нечего. Слабая надежда на то, что выручить смогут озимые, была похоронена засухой, обрушившейся на многие регионы страны.
Перед советским руководством возникла проблема, которую - впервые - нельзя было решить с помощью силы. Всё, что можно - было уже реквизировано. Отсутствие запасов превратило наступивший голод в смертный приговор для миллионов людей. В сложившейся ситуации большевистская власть показала свою полнейшую беспомощность. Довольно долго, до середины лета 1921, Ленин и его соратники вообще не признавали катастрофу, ставшую уже реальностью. Дальнейшие их действия, такие как предоставление продовольственной «помощи», «закрепление» голодающих губерний за более благополучными, попытки эвакуации населения из зон бедствия и др. оказались малоэффективными. Стихия голода стала неуправляемой. Наиболее катастрофический характер голод принял именно в тех районах, где продразверстка все предыдущие годы была наиболее интенсивной.
 |
 |
| Перевозка жертв голода на кладбище. Марксштадт. 1922 | Ф.Нансен в Марксштадте. 1921 г. Справа от него - А.Моор. |
В Поволжье эпицентром голода стала Область немцев Поволжья. Голод, начавшийся здесь в конце 1920 г. достиг своего пика зимой 1921 – 1922 гг. Голодало практически всё население автономии (96,8 %). По приблизительным подсчётам, вымерла почти четверть населения немецкой области (свыше 100 тыс. чел.). Область посещали, одна за другой, различные комиссии из центра, они фиксировали бедственное положение, однако эффективной помощи голодающим не оказывалось.
|
|
 |
| Помоги | Жертвы голода в Марксштадте |
Последствия голода могли быть ещё более катастрофичными, если бы не активные действия зарубежных благотворительных организаций, в первую очередь - Американской администрации помощи (АРА) и Международного союза помощи детям, возглавлявшегося знаменитым полярным исследователем Ф. Нансеном. Они помогли выжить населению автономной области в самые трудные месяцы. Об этом свидетельствуют статистические данные, которые обнародовал в своём выступлении на 10 съезде Советов автономной области немцев Поволжья заместитель председателя облисполкома С. Колотилов. Они сгруппированы в таблицу 5.5.1.
Таблица 5.5.1
Помощь международных благотворительных организаций АРА и МСПД, оказывавшаяся области немцев Поволжья (по состоянию на июнь 1922 г.)
|
Категории населения |
Голодало (чел.) |
Оказывалась помощь организациями АРА и МСПД (количеству чел.) |
Процент голодающего населения, охваченного помощью |
|
Дети Взрослые Всего |
203760 272634 476394 |
180000 255864 435864 |
88 93 91 |
Из таблицы видно, что АРА и МСПД помогали подавляющему большинству голодающего населения области. Весьма значительным был общий объём поступившего из-за границы продовольствия.
Таблица 5.5.2
Продовольственная помощь, поступившая в область немцев Поволжья для питания голодавших (по состоянию на 1 октября 1922 г.) в пудах
|
Каналы поступления помощи |
Общее количество |
|
Государственные поставки (без учёта семенного зерна) Пожертвования Товарообменные операции |
187791 397506 212226 |
|
Общее кол-во отечественной продовольств. помощи |
797523 |
|
Помощь зарубежных организаций |
1562012 |
Таблица 5.5.2 наглядно свидетельствует, что объём зарубежной продовольственной помощи в два раза превышал общее количество отечественного продовольствия, поступившего в область. Что же касается чисто государственной помощи, то она оказалась на порядок ниже помощи иностранных благотворительных организаций.
|
|
| Новороссийск. Американский пароход с грузом зерна для голодающих Поволжья |
В Украине и Крыму голод начался осенью 1921 г., когда практически весь собранный урожай был вывезен за пределы региона. В январе 1922 г. в Донецкой, Екатеринославской и Одесской губерниях голодало 50 %, в Запорожской и Николаевской губерниях - 80 % населения немецких колоний. Считая положение в немецких колониях более благополучным, чем в других сёлах, местные власти отказывали им в помощи. К марту 1922 г. в Пришибской волости умерли от голода 3770 чел., в Екатеринославской губернии - свыше 500 чел. в Запорожской губернии - свыше 400 чел.
Здесь, как и в Поволжье, значительную помощь голодающим немцам оказали зарубежные благотворительные организации, прежде всего меннонитские, среди них «Комиссия помощи российским меннонитам» (Нидерланды, т. н. Голландская меннонитская помощь - ГМП - на сумму 240 тыс. золотых гульденов), «Меннонитский центральный комитет» (США, т. н. Американская меннонитская помощь - АМП - на сумму 371,1 тыс. долларов), «Центральный комитет помощи» (Канада - на сумму 57 тыс. долларов), "Южногерманская меннонитская организация" (Германия). Большую помощь оказала католическая церковь Швейцарии, Германии и др. Германский рейхстаг выделил на восстановление колонистских хозяйств 100 млн. марок. Вся германская помощь осуществлялась под эгидой Красного Креста. через посредничество коммерческой фирмы «Петер Вестен». Зарубежная помощь украинским немцам оказывалась с мая 1922 г. по август 1923 г. и в значительной степени обеспечила выживание немецкого населения на Украине.
В других регионах страны голод 1921 - 1922 не достиг таких колоссальных масштабов как в Поволжье и на Украине, однако и там он нанёс значительный ущерб немецкому населению страны. Так, в Сибири голодали многие немецкие семьи Алтайской и Томской губерний.
Глубокий внутренний кризис, выражавшийся в полном развале экономики, многочисленных крестьянских восстаниях, забастовках рабочих, волнениях в армии, массовом голоде (всё это, как мы увидели, не обошло и немецкое население страны), заставил большевиков весной 1921 отказаться от «военного коммунизма» и перейти к нэпу. Однако речь шла лишь о частичной смене политики. Военно-коммунистические идеология и психология, пропитавшие большевиков, некоторую часть рабочих и служащих, в том числе из среды российских немцев, стали как бы квинтэссенцией большевизма и неотъемлемой частью всей его последующей истории.